маленькие деревянные домишки в прилегающих улицах, показавшиеся так похожими на то, что было в Арзамасе и Нижнем Новгороде. Остановились в слободке, помещающейся за Обводным каналом, как раз против Академии, – обычное местопребывание волонтеров.
На следующее утро отправились в Академию. Здесь уже собрались около 100 человек, половина из которых – волонтеры. Подавляющее большинство приехало из захолустных углов, это были дети сельских священников и дьячков. Проверочные испытания велись по основным семинарским предметам, за исключением сельского хозяйства, естественных наук и медицины. Экзамены в течение четырех дней проходили в зале публичных собраний, одновременно по трем-четырем предметам в день. В разных местах зала стояли столы, за которыми сидели профессора и бакалавры Академии, преподаватели. За главным столом, посередине зала, сидел ректор Академии епископ Арсений (Брянцев), одновременно бывший и профессором Академии.
Сохранившиеся материалы свидетельствуют о весьма различном уровне знаний, продемонстрированных абитуриентами. К примеру, комиссия, подводившая итоги проверочных испытаний по литургике, отмечала, что «в ответах на вопросы о хронологии и истории встречались грубые ошибки»; «об источниках из истории богослужения воспитанники имеют крайне скудные сведения и сбивчивые понятия», а также что обнаружено было «равнодушие воспитанников к богослужению и отсутствие должного знания о нем». В итоговой записке о результатах экзаменов по Священному Писанию Нового Завета говорилось: «Ответы экзаменовавшихся воспитанников были вообще удовлетворительными, большинство высказало более или менее точные и обстоятельные сведения как по истории, так и в толковании наиболее важных мест Священного текста».
По результатам вступительных испытаний треть абитуриентов, получивших неудовлетворительные оценки на письменных и устных экзаменах, не были приняты в Академию.
Но Иван Страгородский успешно преодолел экзаменационный барьер и оказался в числе тридцати пяти лучших, зачисленных на казенное содержание. В составленном же разрядном списке студентов он был и вовсе шестым. Из плохонькой гостиницы вместе с другом он переселился в академическое здание. Студенты распределялись в комнатах общежития по землячествам. Нижегородское, Рязанское, Олонецкое и Смоленское землячества размещались в одном большом зале второго этажа с окнами на Обводный канал и ректорский корпус. В качестве «надзирателя» к ним прикрепили студента старшего курса.
По внешнему виду Иван Страгородский был не особо примечателен среди студентов: высокий, худощавый, немного неуклюжий, в очках и с непослушными волосами. Но при близком знакомстве это впечатление менялось коренным образом: Иван Николаевич оказался человеком на редкость мягкого характера, был приветливым и ровным со всеми. К тому же он обладал прекрасным басом, и новые товарищи были буквально очарованы, когда он в первый же вечер со своим подголоском И. П. Слободским запел народные песни и особенно духовные стихи калик перехожих. Умение петь сопровождалось умением играть на фисгармонии. Иван любил этот инструмент и очень удачно импровизировал церковную музыку. Популярность Страгородского среди товарищей быстро росла, с некоторыми из них его связала искренняя и глубокая дружба, сохранившаяся на всю жизнь.
К. П. Победоносцев, обер-прокурор Святейшего синода в 1880–1905
1880-е
[Из открытых источников]
Началась академическая жизнь: лекции, занятия в библиотеке, курсовые и семестровые сочинения, службы в академической церкви, подготовительные домашние занятия, экзамены.
Внутренняя жизнь Академии выстраивалась по Уставу, принятому в 1884 г. и, конечно, несшему на себе последствия первомартовского покушения (1881) на Александра II, поскольку охранительным изменениям подверглись все аспекты внутренней и внешней политики России. Главным двигателем и заправителем преобразований прежнего (1869) Академического устава был тогдашний относительно недавно назначенный (1880) обер-прокурор Святейшего синода К. П. Победоносцев. Он стремился вернуть академическую жизнь к эпохе начала XIX столетия. В результате «свобод» в академической жизни становилось все меньше: например, Совет академии был низведен на степень как бы совещательного при ректоре органа; тогда как расширившиеся права и возможности ректора делали его власть «всеведущей», распространявшейся на все и вся в пределах Академии.
Лекции начинались с 9 часов утра и продолжались до 1 3/4 часа дня и затем от 3 до 4 часов. Читалась каждая лекция один час с четвертью. На младшем курсе преподавались логика, психология, история философии, словесность, гражданская история общая, гражданская история русская, математика, физика, а из богословских предметов – Св. Писание и патристика. Из языков – греческий, латинский, немецкий, французский – обязательные для всех студентов и английский – необязательный. Вскоре «академики» уразумели плюсы и минусы учебной жизни, где главным были успехи в деле сочинения множества письменных работ, включая и подготовку самостоятельных проповедей. Они «поднимали» или «опускали» студента по шкале успеваемости. А потому студенты посещали лишь лекции любимых и интересных для них преподавателей. У других или сидели в классе, занимаясь в это время чем попало, или скрывались в так называемых катакомбах – хлебопекарне и иных подобных местах, куда инспектор, проверяя наполняемость классов, почти не заглядывал. Отчет в усвоении лекционного курса студенты давали на экзаменах два раза в год – рождественских и перед летними каникулами. Экзамены велись так же, как в семинариях, т. е. спрашивали не каждого студента по каждому предмету, а одного – по одному, следующего – по другому. Но эти ответы не особенно ценились, главными были сочинения, не менее четырех за год!
Каждый день, кроме канунов и утра праздников, полагались вечерние и утренние молитвы, которые совершались в академическом храме, с обязательным на них присутствием всех студентов и инспектора или его помощника. Посещение богослужений в воскресные и праздничные дни так же было обязательно для всех студентов, причем они должны были стоять рядами, студенты старшего курса – на правой стороне, младшего – на левой. Даже в столовую они должны были идти попарно, не ранее звонка и прибытия помощника инспектора, который ходил по столовой в течение всего обеда и ужина, наблюдая за порядком. Утром, после молитвы, в 8 часов, и вечером в 4 часа полагался чай с сахаром и булкой.
Покидать Академию и уходить в город можно было только два раза в неделю – в воскресенье и четверг. Причем каждый уходящий обязан был записываться в особую книгу с указанием зачем и куда намерен отправиться. По возвращении из города студенты со своими отпускными билетами должны были являться к инспектору, к 9 часам вечера. В 11 часов запирались все комнаты, кроме спален. Правда, такие строгости царили преимущественно на младших курсах. По мере «роста» порядкового номера курса исчезали и сложности академической жизни. На старшем курсе преподавались догматическое богословие, нравственное богословие, обличительное богословие, история и обличение русского раскола, церковная история древняя, церковная история новая, русская церковная история, литургика, церковное законоведение, гомилетика, греческий язык, еврейский и новые языки.
Ивану Страгородскому, как и всем тогдашним студентам, повезло с инспектором и ректором Академии, которым в 1885–1892 гг. был архимандрит, а с 1887 г.
