В семинарии преподавалась масса предметов, больше двадцати. Освоить их в одинаковой мере успешно было невозможно, а потому ученики негласно разделили их на главные и второстепенные, соответственно отдавая им больше или меньше усилий и времени. Учебные занятия в классах были два раза в день: с восьми до двенадцати часов утра и от двух до четырех часов дня; каждый урок длился два часа. Учителя спрашивали заданные накануне задания, и качество ответов отмечали в своих записных книжках. Туда же заносились и отметки за сочинения семинаристов, которые весьма существенно влияли на место в ежегодном итоговом разрядном списке[22]. Преподаватели хорошо знали успехи каждого ученика, вследствие чего ежегодные экзамены производились больше для формы. Проводились они два раза в год, перед Рождеством Христовым и перед летними каникулами (с 15 июля до 1 сентября), продолжались недолго, спрашивали не каждого ученика по каждому предмету, так что для каждого класса назначалось времени не более двух-трех дней. Во время экзаменов давались темы для экспромтов-сочинений на русском и латинском языках, которые писались в классах.

Нижний Новгород. Духовная семинария. Открытка

Начало XX в.

[Из архива автора]

Нижний Новгород. Вид на Волгу. Открытка

Начало XX в.

[Из архива автора]

Нижний Новгород. Мост через Оку. Открытка

Начало XX в.

[Из архива автора]

Нижний Новгород. Мининский сад. Открытка

Начало XX в.

[Из архива автора]

Нижний Новгород. Церковь Георгия Победоносца. Открытка

Начало XX в.

[Из архива автора]

Нижний Новгород. Сад у Главного дома.

Открытка

Начало XX в.

[Из архива автора]

Ивану Страгородскому повезло, именно в год поступления в семинарию его родственник – священник Василий Димитриевич Страгородский, брат деда Иоанна Димитриевича, был переведен в одну из нижегородских церквей. Иван имел возможность посещать родственника и жить у него в праздничные и воскресные дни. В старших классах Иван смог оценить незаурядность своего двоюродного деда. Тот оказался знатоком крестьянской жизни, знакомил своего двоюродного племянника с этнографическими записями, которые он собирал всю жизнь, рассказывал о повседневных и праздничных культурно-религиозных традициях, которых Иван и не мог знать, проживая в городе.

Оказавшись в губернской столице, Василий Димитриевич стал активно собирать сведения и воспоминания, свидетельства и занимательные случаи из жизни нижегородских архиереев. Особенно много набралось информации об епископе Иеремии (Соловьеве), возглавлявшем Нижегородскую кафедру в 1850–1857 гг. Как правило, за вечерним чаем отец Василий читал двоюродному внуку-семинаристу свои записи[23]. В частности, было много рассказов о властном характере и строгом отношении Иеремии к местному духовенству. Например, однажды Иеремия удивил весь город, запечатав на Страстной неделе и на всю Пасху Благовещенский собор. Как оказалось, он, проезжая в Страстную пятницу мимо этой церкви, вдруг увидел то, что его и удивило, и расстроило, – находившиеся под этой церковью бакалейные лавки были открыты и вовсю торговали! Этого было достаточно, чтобы осерчавший архиерей закрыл лавки! Несмотря на ропот и просьбы снять печати хотя бы на первый день Пасхи епископ остался непреклонен. Сложными были у него и отношения с властью. Рассказывали, например, такой случай. Приезжает Иеремия служить литургию в Нижегородский ярмарочный собор. Ему подают облачение, но оно оказывается не тем, что он заранее назначил. На вопрос, почему так. Ему отвечают, что таково распоряжение нижегородского губернатора князя М. Урусова. Епископ, посчитав такое вторжение в его права незакономерным, написал «сердитое» письмо губернатору, и скандальное дело чуть ли не дошло до Петербурга.

Иеремия (Соловьев), архиепископ Нижегородский и Арзамасский

[Из открытых источников]

…В 1886 г. семинарский курс был завершен, и намечена следующая цель – Императорская Санкт-Петербургская духовная академия! Выбор в пользу столичной академии не являлся случайным, пожалуй, она была лучшей среди других академий: Московской, Киевской, Казанской. В то время Академия блистала именами крупных ученых. Священное Писание Ветхого Завета читал один из лучших знатоков ветхозаветного текста Ф. Г. Елеонский, автор «Истории израильского народа в Египте»; философию преподавал М. И. Каринский, подвергший критике кантовскую гносеологию в своей работе «Об истинах самоочевидных»; логику – А. Е. Светилин. Особенно хорошо было представлено славными именами историческое отделение. Там читали курсы такие корифеи, как И. Ф. Нильский, известный византолог; М. О. Коялович, И. С. Пальмов, крупнейший специалист по истории славянства; профессор-протоиерей П. Ф. Николаевский; церковную археологию и литургику читал Н. В. Покровский, известный знаток христианской иконописи, курс догматического богословия – нижегородец А. Л. Катанский.

Правда, в 1886 г. из Нижегородской семинарии вызова в Академию не было, т. е. не было квоты на казенное содержание для выпускников Нижегородской семинарии. Поступать можно было, но только на общих основаниях, в состязании с другими абитуриентами. Иван Николаевич Страгородский вместе со своим товарищем Иваном Павлиновичем Слободским отправились покорять столицу на свой страх и риск, как тогда говорили, волонтерами.

Это было первое для Ивана дальнее путешествие. Сначала несколько часов трясся он на тарантасе от Арзамаса до Нижнего Новгорода. Потом, воссоединившись с другом, долгие часы поездом они добирались до Москвы, откуда уже ходили пассажирские поезда до Петербурга. Переночевав у знакомого, на следующий день с баулами волонтеры прибыли на Николаевский вокзал и заняли свои места в общем вагоне. Предстояли долгие 13–14 часов, с продолжительными стоянками поезда на каждой из многочисленных станций. Юных путешественников спасало любопытство, с которым они разглядывали своих попутчиков и открывавшиеся за окном неизвестные доселе пейзажи, дороги, поселки, храмы, людей…

Москва. Николаевский вокзал. Открытка

[Из открытых источников]

Паровоз. Открытка

Начало XX в.

[Из открытых источников]

Санкт-Петербург. Николаевский вокзал (в настоящее время – Московский). Открытка

[Из открытых источников]

Только поздним вечером друзья приехали в Санкт-Петербург. Здесь их встретили серое, свинцовое небо и моросящий дождь, хотя была только вторая половина августа. Повеяло холодком, пахнуло каким-то нерусским духом, и народ показался им каким-то особенным, не таким благодушным, как москвичи, сумрачным, чем-то озабоченным, быстро куда-то бегущим. Словом, невольно сжалось сердце, захотелось поскорее бежать из этого неприветливого города. Но нужно было смириться и жить, чтобы войти в храм науки. С трудом удалось найти извозчика, знавшего, где находится Академия. Тогда это был тихий, далекий от центра столицы уголок: храмы, кладбища, монастырские корпуса,