Первый вызов прилетел в десятом часу: травма головы без кровотечения у молодого человека двадцати двух лет.

Открыла нам плачущая женщина:

– Ой, что он натвори-и-и-л! Доездился! Вон туда проходите.

Пострадавший сидел в кресле, запрокинув голову. Лицо его было бледным, а справа на лбу красовалась роскошная гематома, величиной с кулак.

– Здравствуйте, уважаемый! Что случилось?

– Да я это… Запнулся в туалете и лбом об унитаз треснулся.

Тут мать не выдержала и её, что называется, прорвало:

– Да что вы его слушаете! Он с друзьями на отцовской машине катался, за рулём был и в кого-то влетел! А самое главное, что машину бросил и убежал! Я теперь вообще не представляю, что будет! Муж с вахты вернётся, вообще прибьёт этого д***била!

– Мам, ты чё, вообще, что ли, ку-ку?! – накинулся на неё сын и покрутил у виска пальцем. – Они же сейчас ментам всё передадут!

– И пусть передают! Мне на тебя вообще на***рать! Хватит, я больше не буду за тебя д***мо разгребать!

– Я же под «условкой» хожу! Ты соображаешь вообще?! Меня же за любую фигню могут закрыть!

– Всё, я сказала! Выпутывайся теперь как хочешь! Я даже палец о палец не ударю, чтоб тебе помочь! Ты взрослый мужик, в армии отслужил, а живёшь на нашей шее! Ты не маленький мальчик, чтоб за тебя всё делали и в попу целовали!

– Ну ладно, всё, успокойтесь, – сказал я. – Илья, что тебя сейчас беспокоит?

– Башка болит… Чё мне теперь делать? А в больницу меня положат?

– Если черепно-мозговая травма подтвердится, то положат.

– А там меня не заставят дуть в трубку?

– Скорей всего, заставят.

– Блин! – стукнул он кулаком по подлокотнику. – Мам, ну чё делать-то? Позвони Анне Станиславовне, адвокату, может она как-нибудь разрулит?

– Ой, боже мой, за что мне всё это? Опять деньги… Сколько же ты из нас вытянул! Мы ведь только на тебя работаем!

– Мам, ну ладно, чё я, специально, что ли? Если всё утрясётся, я к дяде Саше на работу устроюсь, машину восстановлю.

– Илья, а кроме тебя ещё кто-то пострадал? – спросил я.

– Да вроде нет. Мы в <Марка современного отечественного автомобиля> врезались, водила вышел нормальный…

Увезли мы Илью в стационар с подозрением на закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение головного мозга. В приёмнике, как и ожидалось, дали ему «дунуть в трубу», и выплыло алкогольное опьянение. Тем не менее его госпитализировали.

Илья служит ярким примером незрелой личности, при этом крайне эгоистичной. Он заранее не обдумывает свои поступки и не делает выводов из прежних ошибок. У него легко получается найти проблемы на определённое место, а вот их решение является непосильной задачей. Хотя он и не утруждает себя поисками выхода. Зачем, если за него это сделают другие?

Лично у меня не хватает воображения, чтоб представить, как Илья умудрился отслужить в армии. Да, понятно, что срок службы всего год, а условия приближены к пионерскому лагерю. Но, несмотря ни на что, это же не игра. И от срочника, и от контрактника всё равно требуется огромная личная ответственность. Вполне возможно, что армия перестала быть школой жизни. Хотя, честно признаться, я близко не знаком с современными реалиями военной службы. Поэтому мои умозаключения могут быть ошибочными.

Освободившись, поехали на следующий вызов: психоз у мужчины двадцати четырёх лет.

Открыла нам высокая дородная женщина, которая была так перепугана, словно подверглась нападению:

– Слушайте, я вообще в растерянности! – заявила она безо всяких «здрасьте». – Мне позвонил сын и начал какую-то ерунду говорить: «Мам, прости меня, я из <Название общеизвестного сетевого магазина> много всего украл». Сказал, что кто-то его заставил. Я сразу всё бросила и приехала к нему.

– То есть он к воровству не склонен?

– Да вы что? Какое воровство? Он нормальный парень, работает, не пьёт, не курит, в его окружении все люди нормальные.

– А раньше ничего необычного вы за ним не замечали?

– Да нет… Ничего такого. Но, правда, в последнее время он какой-то был то ли расстроенный, то ли уставший. Он и так-то неразговорчивый, а тут каждое слово из него вытягивала.

– Ну а по характеру он какой?

– Вы знаете, он интроверт, с детства такой. С людьми плохо сходится. В школе, когда учился, ни с кем не дружил, всегда был одиночкой. Он сейчас работает и заочно в институте учится, а всё равно ничего не изменилось.

– Какие-то увлечения у него есть?

– Сейчас, честно говоря, не знаю, он же отдельно от нас живёт. А когда школьником был, очень увлекался древними цивилизациями. Сейчас вспомню… Аксумское царство, Конар-Сандал… Ещё какая-то, сейчас не вспомню, так он мечтал её письменность расшифровать.

– Надо же, я про такие и не слыхивал! В армии служил?

– Нет, у него почки больные.

Виновник торжества, высокий и нескладный молодой человек, стоял, переминаясь с ноги на ногу.

– Я всё слышал. Я готов, забирайте меня, – обратился он к нам.

– И куда же вы готовы? – спросил я.

– Сейчас по мне идёт государственное разбирательство. Наверно, уже приговор вынесли?

– Павел, ни про какие приговоры мы не знаем. Давайте присядем и пообщаемся.

– Не, я не буду садиться, не могу, мне легче ходить.

– Ладно, за что вам приговор готовят?

– За воровство из магазинов.

– То есть вас поймали?

– Нет, никто не ловил.

– А зачем же вы воруете?

– Так это не я. Точней я, просто мне делают мысли, чтоб ходил и воровал.

– Кто делает мысли?

– Точно не знаю, просто за мной наблюдают, волю испытывают. Что-то типа эксперимента.

– А вам ничего не говорят, только мысли делают?

– Чего-то говорят, но непонятно. Как поговорят, сразу мысли появляются.

– Голоса где слышатся?

– В голове, там сразу несколько.

– Павел, как вы думаете, эти голоса и мысли от болезни или на самом деле есть?

– Ммм… А какая тут болезнь? Это всё реально есть. Я читал про галлюцинации, но у меня вообще ничего общего.

– Павел, давай-ка поедем в больницу. Там в любом случае поставят хорошую защиту. Есть специальные препараты, которые все голоса отсекают.

– Это типа заглушают?

– Нет, полностью отключают. После этого никто к вашим мыслям не притронется.

– Так вы меня хотите в «дурку» везти?

– Не в «дурку», а в психиатрическую больницу. Поверьте, там лежат не только больные, но и люди, которым нужна защита.

– Ладно, поедемте…

Выставил я Павлу острое полиморфное