Недалеко находилась американская «Боливиа галф ойл компани», обслуживающая нефтепромыслы. Че рассчитывал на поддержку рабочих компании.

База партизан «Каламина» находилась в двухстах восьмидесяти пяти километрах к югу от провинциального центра Санта-Крус. В нём же дислоцировалась неудобная для отряда четвертая дивизия боливийской армии.

Но хуже всего было соседство с усадьбой Сиро Альгараньяса, местного кулака, у которого в Камири имелась мясная лавка.

Эти места и без революционеров были беспокойными. В лесах пышно цвёл наркобизнес, и поначалу отряд кубинцев заподозрили именно в этом.

23 марта 1967 года армейский взвод вышел в лес – и угодил в засаду. Вместо банды наркобарона их встретили решительно настроенные партизаны. Итог короткой перестрелки – семеро убитых, четырнадцать пленных, восемь человек сумели бежать. Пленных отпустили. Так Че Гевара начал свою войну в Боливии. Повстанцы объявили себя «Национально-освободительной армией».

Но что-то пошло не так, как задумывалось. В отличие от сьерры, местный крестьянский союз мобилизовал своих членов – но не для борьбы на стороне партизан, а наоборот, ради помощи правительственным силам. Вербовка сторонников практически сорвалась.

Земельная реформа, проведённая в Боливии, серьёзно улучшила положение крестьян. Получившие в течение короткого времени собственность на землю и права на самоуправление, они не стремились к свержению правительства.

Гевара хотел поднять на борьбу местных индейцев, но, как выяснилось, никто в отряде не знал их языка. Партизаны пытались разговаривать с ними на языке кечуа, а те говорили на гуарани. От местных коммунистов толку было мало, поэтому из полусотни собравшихся в лагере повстанцев, кубинцы оказались самыми многочисленными (17 человек), были и другие представители Латинской Америки – кроме самой Боливии.

До правительственных кругов дошла информация, что возглавляет движение в Боливии сам Команданте Че. Как вспоминал позже агент ЦРУ Филип Эйджи: «Не было человека, которого ЦРУ боялось бы больше, чем Че Гевару».

Президент Боливии Рене Барьентос обратился к США, которые незамедлительно откликнулись, привлекли даже окопавшихся в Боливии нацистов (в частности в охоте на Че Гевару принимал участие известный «лионский мясник» Клаус Барбье).

В апреле в Боливию пошли американские военные поставки, подобранные для сражения с партизанскими силами: легкое оружие, средства связи, вертолеты и т. д. В конце месяца отряд из шестнадцати «зеленых беретов» был послан из Форт-Гулик (Fort Gulick) в зоне Панамского канала в Боливию, чтобы на месте обучить отобранный батальон боливийских рейнджеров тактике действий против партизан. Рейнджеры обладали минимальным опытом действий в реальных условиях.

У «зеленых беретов» в распоряжении была команда экспертов по связи, разведке, а в скором времени – и материалы воздушной фотосъемки площади приблизительно в 23 500 квадратных миль на юге Боливии.

Тем временем армия быстро и решительно занимала район действий партизан, изолируя его от остального мира. К концу лета 1967 года партизанский отряд Че Гевары был практически окружён.

Обстановка сложилась для отряда тяжёлая, и Че собрал совещание из своих кубинцев для принятия решения о дальнейших действиях. На совещании присутствовали все, кому он доверял.

Че окинул взглядом присутствующих. Славные, отважные ребята, верные бойцы и соратники, он знал и любил всех!

Секретарём был двадцатидевятилетний Густаво Мачин де Худ, «Алехандро», он был выходцем из «Революционной директории» и к войскам Че присоединился в Эскамбрае; впоследствии работал одним из заместителей Гевары на посту министра промышленности.

В первом ряду расположились его верные Пачо и Пачунго; рядом с ними сидели три чернокожих бойца и внимательно смотрели на него, блестя зрачками глаз, один из них – Октавио де ла Консепсьон де ла Педраха, получивший в Конго прозвище Морогоро, – врач, ветеран войны против Батисты, кадровый офицер кубинских вооруженных сил. Ему исполнился тридцать один год.

Тридцатитрехлетний Исраэль Рейес Сайас, «Браульо», был тоже кадровым военным, одним из старых бойцов Рауля. В Конго он сражался вместе с Че под прозвищем Аси.

Леонардо «Тамайито» Тамайо, или Урбано, как его теперь называли, с 1957 года служил в охране Гевары.

Заместитель Че по военной части Хуан «Хоакин» Виталио Акунья, самый грузный и самый старший из всех (ему был сорок один год), сражался в войсках Че во время войны и ближе к концу ее сам получил ранг команданте.

Еще одним членом ЦК и кадровым офицером был Антонио Санчес Диас, имевший прозвища Маркос и Пинарес. Он был одним из офицеров Камило Сьенфуэгоса и получил звание команданте после победы повстанцев.

Наконец, среди них был Хесус Суарес Гайоль, он же Рубио, тридцати лет, друг Орландо Боррего со времен Эскамбрая, а теперь его помощник на посту замминистра сахарной промышленности.

Также Дариэль Аларкон Рамирес, по прозвищу Бениньо, Элисео Рейес («Рональдо»), двадцати шести лет, также был ветераном сьерры, участвовавшим в долгом переходе с Че в Эскамбрай.

«Оло» Пантоха, он же Антонио – тридцатипятилетний боец, бывший одним из офицеров Че в сьерре и потом инструктором у Мазетти. Младший брат «Папи» Мартинес Тамайо; Рене, он же Артуро, «Мануэлю», или Мигелю Эрнанде Осорио, было тридцать пять лет, и он вел передовой отряд сил Че во время перехода в Эскамбрай.

Присутствовала на совещании и Таня.

– Дорогие друзья, соратники по борьбе с ненавистным империализмом, – Че окинул взором собравшихся. – Я собрал вас, чтобы принять решение о дальнейших действиях в создавшихся непростых условиях. Связь с Кубой и единомышленниками в городах практически потерялась. Стычки с солдатами постепенно выбивают из отряда бойцов убитыми и ранеными.

– Это так, Команданте, молодёжь на предложение вступить в отряд отвечает, что они слышали, что мы хорошо платим новобранцам. Если хорошо заплатите, говорят, мы будем хорошими партизанами, – добавил Густаво Мачин де Худ.

– Согласен, Мачин, революционеры из них аховые! – подтвердил Че. – Забастовки за пределами лесной зоны разогнала полиция. В деревнях наши люди начали натыкаться на отряды самообороны. Местные крестьяне всё чаще сообщают военным о передвижениях отряда. Да и не мудрено, правительство стало платить по тысяче долларов за достоверные сведения об отряде.

Далее, схвачены журналисты, которые находились при отряде, это Режи Дебре из Франции и Сиро Бустос из Аргентины. Как докладывает разведка, Дебре и Бустоса раскололи, причём раскололи простейшим приёмом со «злым и добрым следователем». Они мало того, что сообщили всё, что знают, Бустос – в прошлом художник – даже набросал для контрразведки портреты наших людей, которых видел в лагере. Обоих потом приговорили к тридцати годам тюремного заключения, но в 1971 году амнистировали и выгнали из Боливии.

– Следующее! Таню видело слишком много людей, в том числе двое сбежавших дезертиров. Это ставит под угрозу её личную безопасность! Работу, которую она выполняла в Ла-Пасе,