Тыну Трубецки

Т. Т.: Панком я стал… не знаю, наверное, это был 1979 год?

Панк мы слушали и значительно раньше, например, пластинку Sex Pistols «Never Mind The Bollocks», но я тогда еще не думал, что сам должен стать панком или сближаться с субкультурой, как я это сделал потом, чтобы издать несколько книг по теме эстонского панка («Эстонский панк. Анархия в ЭССР», «Холодный отблеск булавки»). Родители относились к панку все-таки негативно… Но недостаточно негативно, чтобы этого не произошло. Особо много об этом рассказать нечего (смеется). В 1970-х я и мои лучшие друзья (Тоомас Томсон, Урмас «Номка» Ноомен и другие) и знакомые больше слушали глэм-роковые пластинки, вроде Queen и что там еще было… Kiss, ELO, Smokie, Sweet, Slade, Suzi Quatro, Nazareth. Эти западные пластинки привозились, вероятно, из Финляндии и они ходили по рукам, их постоянно кто-то перекупал. Очень активно ходили по рукам номера журнала «Suosikki», так что эта информация сквозь «железный занавес» поступала со всех сторон.

Был еще один такой тип, из панков первого поколения, Рихо Нооль. С ним я познакомился в 1981 году, у него было много западных панк-пластинок, таких групп, как, например, The Stranglers. Я и сам же слушал на виниле и Buzzcocks, и Pistols, и Stranglers, и Ramones – много разных панк-групп. Даже Тома Робинсона.

М. Б.: Это экзотический персонаж, песни которого являются то панк-классикой, то гей-гимном, а сам он больше относится к «новой волне»?

Т. Т.: Меня забрали в армию, и служил я в «художественных войсках», что базировались в Мууга, в 15-минутной прогулке от моей дачи. На армейской службе я оказался вместе с Ирвином Артом, деятелем андеграунда, который с 1976 года сочинял и записывал свою музыку в своей домашней студии с приглашенными музыкантами. Мы познакомились и сочиняли там вместе панк-песни. В своей книге про эстонский панк я назвал Ирвина Арта первым эстонским панк-музыкантом; сам Ирвин Арт с этим определением не согласился.

Интересно, что, когда я служил в армии, в 1982 году в Таллине выступала британская панк-группа. Калев Лехола по кличке Комбитс рассказывал, что это была женская группа «The Sphinx», с ирокезами и заклепками. Там же еще выступала и группа «Bootleg Beatles», битловская трибьют-группа. Возможно, местные панки не знали про этот концерт вообще, но то, что английская панк-группа выступала в Эстонии в 1982-ом году, – само по себе очень крутой факт.

Во время службы в армии я сочинил, например, «Ajastu» («Эпоха»), «Enne kui saabuvad rebased» («До того, как прибудут лисицы») и еще какие-то песни, которые я позднее не использовал. И так получилось, что в самом начале истории «Веннасконда» репертуар у группы уже был, но еще не было участников группы.

По возвращении из армии Ирвин Арт организовывал первый концерт «Веннасконда» и «Великих лук». Я узнал об этих концертах из афиш, прочитал, например, на афише ERKI (Eesti Riiklik Kunstiinstituut – Эстонский государственный художественный институт), что там выступает «Веннасконд». В действительности же группа на тот момент еще не сформировалась. В группе были только я и Типс (гитарист Теэт Тибар).

М. Б.: Кто-то из эстонских панков поднимал темы анархизма, обсуждались ли они?

Т. Т.: Мерка (Мерле Яагер, панк-поэтесса и актриса) точно говорила, например. Она знала об анархизме больше меня и говорила об этом увлеченно. Именно у нее я научился некоторым вещам насчет анархии. Виллу об этом ничего особенно не говорил, но повсюду были нарисованы значки анархии, и панки не рисовали их просто от нечего не делать.

М. Б.: Какой из протестных мотивов в эстонском панке самый существенный? Например, инцидент на стадионе «Динамо» во время выступления группы «Пропеллер», образованной еще в 1978 году, вылившегося в массовую демонстрацию с антисоветскими лозунгами возле гостиницы «Виру». После этого начались репрессии со стороны властей – в этом было больше антикоммунизма, антисоветизма, или панк-бунтарства?

Т. Т.: Конечно, это было направлено против всего советского, в этом смысле это был антисоветизм, в некотором смысле – и антикоммунизм тоже, но неосознанный. Зная тех людей, могу сказать, что они не были никакими «наци». Прежде всего они были все-таки панками и фанатами «Пропеллера», такого типа панками, которые носят одежду с булавками. Но там на месте был, например, и Рихо Вястрик, который написал несколько исследовательских работ о концлагерях и разоблачал нацизм. Он – абсолютный антифашист, даже больший, чем я или чем кто угодно. То есть это не было так, что панки-нацисты устроили антисоветскую демонстрацию, что не исключает того, что кто-то из ее участников мог быть националистом. В то время некоторые парни все-таки были и слегка нацистами.

М. Б.: Не возникло ли на этой почве противоречий с анархистскими, аполитичными, антифашистскими тенденциями в панк-идеологии?

Т. Т.: Сами панки в Эстонии не были националистами. Их, скорее, потом старались изобразить таковыми задним числом. Я не знаю ни одного, кто бы был ярым националистом. Виллу не был никаким националистом, я не был… И другие не были… Конт вроде не был и … Коямеэс вступил в партию ERSP, наверное, в 1988 году. Мерка начала писать эдакие стихотворения среди прочего и на национальную тематику. У нее вышлио в Канаде два поэтических сборника и, как я думаю, это могло ее побудить к большей национальной идентификации – ее зарубежные эстонцы зауважали, но я никогда с ней об этом не говорил. До этого она была абсолютной анархисткой, вела сознательные анархистские разговоры и философствовала на анархические темы, но потом стали появляться и национальные темы в ее поэзии.

Я тоже приветствовал обретение Эстонией независимости, относился к этому положительно. Хоть я и был анархист, так или иначе, для меня это было все-таки радостное событие. По моему мнению, люди и в перестроечное время, условно с 1988 года и до получения Эстонией независимости в 1990 году, не были ярыми националистами.

А непосредственно среди панков в период обретения Эстонией независимости было такое отношение, что многих от развевавшегося сине-черного-белого флага уже тянуло блевать. Помню именно такое отношение, когда мы в начале сентября 1988 года поехали выступать куда-то в Элва, на фестиваль Soodoma Rock, где выступали Урмас Алендер, всякие хэви-металлические группы и «Веннасконд», и там какой-то мужик стал торговать сине-черно-белыми наклейками. Панки к нему отнеслись примерно так, что достали уже вы со всем этим сине-черно-белым. Поскольку все сине-черно-белые вещи сразу стали предметом наживы, этот китч выглядел