Вскоре после того, как мятеж в Париже был подавлен, Питт сказал королю о своем намерении заключить мир с Францией. Георг потерял дар речи. Он не мог даже представить, что его премьер может предложить нечто подобное. Питт попробовал объяснить. Заключение мира могло бы улучшить положение в Англии, где недовольство войной может привести к серьезным последствиям. Король не дослушал его, махнул рукой и ушел.

В январе 1796 года Георг III составил меморандум. Никакого мира с французскими революционерами! Меморандум получили все министры, включая Питта. Премьер продолжал говорить о проведении мирных переговоров. Король, который еще не забыл о том, какую роль сыграл Питт в отставке его сына, герцога Йоркского, сильно рассердился.

Никакого мира не будет, а конфликт между королем и премьером – случится. Поползут даже слухи о том, что Георг намерен «заменить» Питта, например – Аддингтоном. Это лишь слухи, но обвинения в адрес Питта в «миролюбивости» звучали вполне себе громко. Король же зондировал министров на предмет «воинственности». Увлекательное занятие, на которое Питт практически не реагировал. Про «мир» он уже и сам все понял, а вопрос, который нужно было решать срочно, – финансы.

Зима 1796–1797 годов оказалась мрачной прежде всего с точки зрения экономики. Кризис… Прогнозируемый и неизбежный. Крайне трудно сохранять стабильность, выделяя при этом большие деньги союзникам. Весной 1796 года войска генерала Бонапарта вторглись в Италию. Теперь его имя узнала вся Европа, французы нещадно били австрийцев. Правительство Австрии буквально умоляло англичан: дайте денег. Питт пошел на беспрецедентный шаг – он тайно перевел австрийцам 1 200 000 фунтов.

Тайное быстро стало явным, и Фокс в парламенте обвинил премьера в «неконституционных действиях». Питт ответил и предложил поставить на голосование вопрос: одобряет ли палата общин действия премьера и правительства? Одобрили. Питт по-прежнему обладал поддержкой депутатов. Однако он понимал, что без срочных мер по стабилизации финансов обойтись нельзя.

…«Есть один великий ресурс, который, я в это верю, никогда не покинет нас. Он проявляется в английском характере, благодаря которому мы сохраняемся как славная нация. И мы, в это я тоже верю, полны решимости никогда от него не отказываться. Если нужны большие усилия, мы готовы их предпринять…»

Слова, произнесенные Питтом 10 ноября 1797 года. Он предпринял усилия, нация их приняла. Формально – все так и было, но сколько событий произошло до того! Испытание на испытании, некоторые – совершенно непредвиденные.

Финансы. В феврале 1797 года разразился острейший банковский кризис. Критики Питта упражнялись в остроумии, самая популярная шутка: «Питт нашел Англию золотой, а сделал ее бумажной». В какой-то момент запасы золота действительно резко сократились. Питт разрешил печатать деньги номиналом в 1 и 2 фунта, денежная масса заметно выросла. Риск инфляции премьер прекрасно понимал, а пример Франции, в которой деньги стремительно обесценивались, прямо на глазах. Повторения Питт категорически не хотел, у него были и другие предложения.

Питт убедил короля созвать срочное совещание Тайного совета по финансовым вопросам. В выходной день, в воскресенье, что являлось нарушением традиций. Премьер представил свою программу. Чуть позже он выступил и в палате общин. Гренвилл скажет, что «это был самый тяжелый день в его политической биографии». Питта критиковали, особенно, что естественно, старался Фокс. Ошибки? Конечно, и Питт их совершал. Однако он – единственный, кто мог вывести страну из кризиса. Что, собственно, Питт и сделает.

Подробно останавливаться на всех мерах, принятых Питтом, мы не будем. Возьмем один пример, то, что прочно связано с именем Питта Младшего. Налоги. Время главного налога еще не пришло, но ужесточение налоговой политики состоялось. Повышены пошлины на чай, сахар, вино, крепкие спиртные напитки, табак, лицензии на охоту и т. д. Однако для Питта это никогда не простое механическое решение.

Он внимательно следил и за доходностью новых налогов, и за тем, не сдерживает ли рост цен потребление. Обнаружив, что отказывать себе в чае и крепких напитках соотечественники не собираются, Питт повысил пошлины, но одновременно понизил их на дешевые сорта чая, популярные у бедных. Убедившись, что потребление, скажем, масла, сахара и угля не снижается, Питт повысил налог. Некоторые из новых налогов – на газеты, поездки на дилижансах, почтовые услуги – вызвали определенное недовольство, но в целом политика Питта англичан вполне устраивала.

Можно назвать это «ресурсом национального характера», однако по-своему правы и те, кто считает Питта «финансовым волшебником». Ему удавалось и сохранять экономику на плаву, и оставлять страну кредитоспособной. Вовремя подоспела и очередная крупная победа.

14 февраля 1797 года у мыса Сен-Винсент в Португалии британский флот под командованием адмирала Джервиса разбил численно превосходящий англичан испанский флот. Наголову! В сражении отличился коммодор Горацио Нельсон, который вскоре получит свое первое адмиральское звание. Флот снова не подвел, Питт не зря в него верил. И кто бы мог представить, что спустя короткое время после славной виктории именно флот станет причиной одного из самых тревожных кризисов в Англии за весь период «Большой войны».

…Говорят, что адмирал-победитель, Джон Джервис, почувствовал неладное уже когда его корабли возвращались домой. Джервис был строгим поборником дисциплины и особое внимание всегда обращал на внешнюю сторону. На нечто, что многим казалось не очень существенным, но для Джервиса – показательным. Адмирал говорил: «Когда я вижу, что дисциплина соблюдается в мелочах, значит, она есть на самом деле». Джервис сначала заметил, что что-то не так с мелочами, а потом увидел и бунт.

Адмирал беспощадно подавил его, прямо во время похода. Некоторые из его поступков обрели статус легенд. Так, один из его капитанов заступился за бунтовщика, сославшись на его прежде безупречную службу. Джервис спокойно ответил: «Что ж, я этому только рад. До сих пор мы вешали лишь негодяев, а теперь матросы узнают, что преступление мятежника не искупит никакая репутация». Широкую известность получила и так называемая «история с воскресной казнью», к которой оказался причастен и Нельсон.

Вице-адмирала Томаса Томпсона смутило то обстоятельство, что казнь мятежника назначили на воскресенье. Как-то не по-христиански. Он попросил Джервиса перенести экзекуцию. Реакция командующего: «Вице-адмирал Томпсон в официальном донесении осмелился порицать казнь в священный день, поэтому я настоял на том, чтобы он незамедлительно покинул флот, иначе я бы сам отправился домой».

Отрывок из письма Нельсону. Ответ Нельсона: «Мне жаль,