горячки, утопления в воде. За нашей мехмастерской нам отвели место под захоронения, и оно стало быстро заполняться. На участки работ спиртное централизованно не завозили, но многие приезжали в экспедицию, чтобы вволю напиться. Таких людей остановить было практически невозможно. Чтобы прекратить это дело, подгоняли транспорт к общежитию и пьяных грузили, как дрова, в кузов машины. Дорогой они трезвели и полгода нормально работали в поле. Потом приезжали опять. Один проходчик приехал и купил сразу ящик перцовки. За 2 часа он выпил 7 бутылок, полежал с час головой на столе и почти уже в нормальном состоянии пошёл в клуб на танцы.
Ближе к осени многие, скопив немного денег, собираются уехать на "большую землю". У некоторых там есть семьи. Но подавляющее большинство дальше Берёзово уехать не в состоянии – вскоре начинают поступать от них телеграммы в экспедицию с просьбой взять опять на работу в зиму. Самые стойкие успевают доехать до Тюмени – и просятся обратно. Причина в том же – после получения денег в экспедиции начинается пьянка, то же по приезде в Берёзово и т.д. Деньги все пропиваются дорогой и ехать дальше не на что. По этой же причине на Севере, больше чем где-либо, всяких аварий и происшествий, особенно при транспортных операциях. Езда по рекам и озёрам летом, и большинство зимних трасс по льду требуют только трезвого подхода к этим вещам, что не всегда бывало.
В декабре этого же года шла подготовка к выборам в какие-то Советы. Всех руководителей собрал председатель исполкома Малюгин И.Н. с прилетевшим из Берёзова представителем райкома партии. Раньше меня эти проблемы не касались и не волновали. На этот раз Кобозев улетел в Тюмень, и заниматься организацией этого дела пришлось мне. Разговор был строгий, и нас предупредили, чтобы не было никаких отказов от голосования или голосования "против". Меня, как новичка, ещё оставили после всех и спросили, как я думаю организовать это дело. Я по простоте душевной рассказал, что задействую 2 вертолёта: один МИ-4 будет летать с комиссией и урной по большим участкам, а маленький МИ-1 будет возить урну по точкам, где ходили парами рубщики просек. Они согласно закивали головами и спросили: "А что я им повезу ещё?" Я ответил, что письма, свежие газеты и куда требуется ещё и продукты. Они переглянулись, и кто-то спросил: "А водку ты не повезёшь?" Я ответил, что ни в коем случае! И что мы спиртное на участки не возим. Тогда они покачали головами и взглянули на меня, как на дитё несмышлёное. Один из них совершенно твёрдо сказал, что вместе с бюллетенями для голосования и урной надо обязательно везти водку из расчёта бутылку на "нос". Иначе большая часть людей просто откажется голосовать. И привели мне пример, когда в прошлом году на участке Неройка экспедиции №105 провалили выборы нашего зав. клубом Кляпышева В. исключительно из-за того, что в день выборов не завезли спиртное. Тогда я им пообещал это сделать. Правда, до меня и раньше доходили пожелания с участков о подвозе спиртного в день голосования, но я считал эти разговоры шутейными. Оказалось, что это были совсем не шутки.
В день выборов я отправил большой вертолёт МИ-4 по большим партиям и участкам с одним из руководителей из Саранпауля. Сам же сел в МИ-1, поставил туда 2 ящика водки, взял карту местности с отметками площадок и полетел к рубщикам просек. Они уже заранее были предупреждены о дне голосования, и все собрались у своих площадок. Приземляемся на первую. Подходят два обросших парня и протягивают руки. Я им пытаюсь вручить бюллетени для голосования, но они их не берут и тянут руки дальше. Тогда я понял, в чём дело. Достал 2 бутылки водки и отдал им, а они дали знак рукой, чтобы я сам опустил бюллетени. Такая же история была и на других площадках, где я садился. Большой вертолёт так же облетел остальные объекты и везде проголосовали. Всюду закончилось это дело без происшествий, за исключением одного из отрядов геофизиков. Там всё быстро выпили, кому-то показалось мало – а такие в природе всегда есть, и там произошло какое-то происшествие. Сегодня я уже и вспомнить не могу, что было. А в остальном, можно считать, пронесло.
В марте месяце я поехал на АТЛ на участок "Известняки". Взял с собой малокалиберную винтовку и Соболя. По пути на высокой лиственнице увидел глухаря, остановили тягач, и я выстрелил прямо из открытого в кабине люка. Расстояние было большое – около 120 метров. Пуля попала в неубойное место, и птица стала планировать в лес по пологой. Снег был глубокий, но я решил выпустить Соболя. Он всё это наблюдал из кузова и сразу рванул в ту сторону, где приземлился глухарь. Бежать ему было тяжело, он прямо пропахивал борозду в снегу. Но вскоре мы услышали его громкий лай и рычание. Я побежал к нему и увидел такую картину: Соболь держал в зубах глухаря и пытался рвать его лапами и зубами. Я стал отбирать, он не отдаёт. Тогда я стал его слегка охаживать найденной недалеко палкой и вырывать птицу из зубов. То, что я у него отобрал, уже мало напоминало красивый охотничий трофей. Собаку надо с раннего возраста обучать отдавать дичь. У меня же таких возможностей не было, так как на охоту с Соболем пошёл первый раз. Приехали на участок и пошли сразу в котлопункт. В меню был борщ с глухарятиной и котлеты тоже из мяса дичи. Этот район, как я и писал ранее, исключительно богат на птицу, и добыть её уже не представляет охотничьего интереса.
Рис. 48: На радиостанции
Как-то мы сидели на валежине около рубленого домика, где располагалась контора участка с радиостанцией. В один из моментов разговора я вдруг чётко услышал звуки морзянки. Спросил у начальника участка, когда у них очередной сеанс связи с Саранпаулем. Он ответил, что через 2 часа. Тогда я ему сказал, что слышу морзянку. Он сказал, что не может быть. Я зашёл в домик – рация была выключена, и радист в стороне занимался посторонними делами. Вернулся опять на улицу. Через 10 минут опять услышал морзянку. Зашёл – посмотрел – рация выключена. Эта история повторилась и в третий раз. Никогда больше эти звуки за пределами радиостанций я не слышал. И те события остались для меня загадкой по сей день.
Обратно
