Мотор был нагрет факелом под огнеупорной покрышкой и в резервуар налили горячее масло. Бернт Бальчен занял место пилота.

Аэроплан начал плавно подниматься. Ветер резал лицо, свет ослеплял незащищенные глаза, но мы забыли о холоде. На руле начали образовываться сосульки; это являлось предостережением той опасности, которая может угрожать при полетах в Антарктике.

Бальчен передал управление Паркеру. Мы взяли направление к юго-западу; через десять минут под нами расстилались места, никогда до сих пор не виданные человеком.

Солнечный компас Бумстеда

Мы были слишком близко к Южному магнитному полюсу, и потому наши три магнитных компаса были бесполезны. Пришлось воспользоваться солнечным компасом, впервые изобретенным для меня в 1925 г. Бумстедом, главным картографом Национального географического общества. Это был тот же компас, которым мы пользовались при нашем полете к Северному полюсу, только стрелка вращалась в противоположном направлении. Мы пролетали над гаванью никем не отмеченной на географической карте. Гавань эта была расположена на западной стороне Китовой бухты. В это время стрелки компасов закачались с головокружительной быстротой, и я вспомнил о Чембэрлине и о тех хлопотах, которые он испытал в начале своего перелета через океан. Я назвал гавань его именем.

Залив Линдберга помещен на карту

Пролетевши еще километров 40, мы увидели прекрасный залив, окаймленный ледяными утесами, стремящимися ввысь на сотни метров. Устье залива было шириною в 500 метров, глубина его – километров 30; задняя сторона его была покрыта льдом, гладким, как биллиардный стол, вдоль него лежали сотни тюленей; они тяжело поворачивали тела, слыша такой оглушительный шум. На западе я заметил облака такого же образования, какие я наблюдал при моем перелете через Атлантический океан. Мы назвали эту гавань гаванью Линдберга. Мы взяли с собою в аэроплан спальные мешки, сани и другие предметы на тот случай, если бы вынуждены были спуститься. Пролетевши еще немного к югу, решено было возвращаться. На половине пути мотор внезапно остановился. Смит взял направление вниз к снегу, быстро сообразивши, что один из баков опустел, и повернул клапан. Движение вниз привело машину опять в движение.

Несмотря на то, что было плохо видно, Смит спустился как нельзя лучше. Мы провели в воздухе полтора часа и осмотрели около 3 200 кв. километров, на что потребовалось бы несколько недель, если бы осмотр происходил по земле.

Кит, двигаясь по ходу льда, заплыл в тупик и не мог вернуться в море, так как лед сомкнулся за ним

25 января, в солнечную ночь, Малькольм Гансон, наш главный радист, отправил радио с нашего аэроплана в Нью-Йорк.

Мы построили два дома и продолжали перевозить припасы. День за днем люди и собаки тащили тонны за тоннами в нашу базу.

Каждый день приносил все новые и новые приключения. Однажды, когда мы старательно искали места для стоянки поближе к нашей базе, за нами погнались киты. Этот род китов больше средней акулы, они плотоядны и любят нападать, плавают стаями и легко побивают больших китов в 80 или 90 тонн весом.

Стая китов проплыла недалеко от нашей моторной лодки; заметивши нас, они направились в нашу сторону. Мы повернули и взобрались на лед; киты погнались за нами, они нырнули под лед, и мы ожидали, что они разобьют лед своими носами, как они делают охотясь на тюленей, но очевидно это не входило в их планы, и они удалились.

Запасы, взятые на аэроплан, на случай вынужденной посадки

28 января мы ждали прихода «Элеоноры Боллинг»; погода была идеальная, и мы решили отправиться на запад по направлению к горам Александра. Мы знали, что если полет не будет успешен или если придется спуститься, мы задержим разгрузку прибывшего судна. Нам не хотелось откладывать поездку, так как благоприятные условия для полета в Антарктике очень редки и мы не хотели его пропускать. Полеты для исследования полярных областей сопряжены с затруднениями. Во-первых аэроплан всегда перегружен. Приходится брать с собою запас пищи, сани, радио для Установки на земле, газолиновую печь, одежду и т. д. на случай вынужденной посадки. Континент Южного полюса являлся совершенно пустым. Конечно при установке нескольких баз можно путешествовать, не думая об опасности, но к сожалению баз у нас еще не было. Мы взяли с собою 317 килограммов груза. Каюта была очень загружена. Подъем был довольно затруднителен, но все-таки через 30 секунд мы полетели.

Находясь в воздухе, мы получили радио о том, что «Элеонора Боллинг» подошла к барьеру. Это было единственное стальное судно, которое достигло барьера. Меня очень критиковали за то, что я позволил себе такую оплошность, как стальное судно в антарктической экспедиции, но я решил, что «Элеоноре Боллинг» в состоянии принять участие в нашей экспедиции, нужно было только вооружиться терпением и ждать, пока лед начнет ломаться. Я решился взять «Боллинг» в виду того, что не было деревянного судна, которое по своим размерам могло бы вместить аэроплан и другие припасы. Капитан Броун и остальная команда прекрасно справились с задачей.

Первое важное открытие

Возвратимся к полету. Спустя час мы пролетели мимо прекрасной бухты в ледяном барьере. Бухта была глубиною приблизительно в 16 километров, а выход из нее был шириною в несколько километров, Через минуту я увидел вправо выступающую из снега вершину и отметил ее для исследования в будущем.

Мы продолжали путь и впереди заметили смутное очертание вершины; это был «Нунатак» Скотта, состоящий из куска обнаженной скалы. Скотт в 1902 году заметил эту вершину со своего корабля. Мы подлетели к ней ближе; Скотта лед заставил повернуть обратно. В 1911 году лейтенант Претруд из экспедиции Амундсена, после борьбы, продолжавшейся несколько недель, достиг ее, следуя по линии побережья.

Мы продолжали лететь на высоте километра, но затем наткнулись на снежные шквалы, от которых пришлось увертываться. Было очень обидно, что нельзя было продолжать лететь в этом направлении, так как мы проникли за пределы известных до того времени мест. Местность к югу по-видимому была лучше, поэтому мы взяли курс внутрь страны и направились к югу, по направлению к замеченной мною ранее вершине.

Мы летели на высоте приблизительно 1 200 метров. Вдруг Балчен закричал и стал на что – то указывать. Мы увидали горную вершину, на которой были заметны большие