Глава 18

Когда Кекс и Джени подружились с багамскими  работниками, их стали принимать повсюду. Они  перестали дичиться, увидев, что американские друзья не смеются над их танцами. Многие американцы научились этим танцам и полюбили их не меньше, чем багамцы. Теперь танцы стали устраивать каждый вечер – обычно за домом Кекса. Кекс с Джени часто засиживались у костра допоздна, и на следующий день Кекс не брал Джени с собой в поле. Он хотел, чтобы она отдохнула.

Как‑то раз Джени осталась дома и увидела, что через поселок идет группа индейцев-семинолов. Мужчины шли впереди, а вялые, безразличные женщины плелись за ними, как ослицы. Джени несколько раз видела индейцев на болотах, но такой большой группы не встречала ни разу. Они направлялись к дороге на Палм-Бич. Примерно через час появилась еще одна группа – и ушла в том же направлении. Перед закатом появилась третья. На этот раз Джени спросила, куда они идут, и один из мужчин ей ответил:

– Мы идем на возвышенность. Осока цветет – приближается ураган.

Всю ночь люди говорили об этом, но никто не боялся. Танцы вокруг костра продолжались почти до утра. На следующий день на восток прошли еще несколько групп индейцев. Они не спешили, но шли уверенно. Небо оставалось голубым, погода стояла прекрасная. Бобы хорошо уродились, цены были хорошими. Индейцы наверняка ошибаются, думали все. Ураган не может прийти, когда зарабатываешь по семь-восемь долларов в день на уборке бобов. Индейцы глупы – они всегда такими были. Вечером Стью-Биф превзошел себя на барабанах. Танцы выдались исключительными – живыми, скульптурными, гротескными.

На следующий день индейцев уже не было. День выдался жарким и душным, поэтому Джени ушла с поля и отправилась домой. Ветра не было, даже самого слабого. Еще до рассвета между кустами появился мертвый день и тихонько подкрался к людям.

Через поселок пробежали кролики – они направлялись на восток. За ними ковыляли опоссумы – в том же направлении. Сначала один, потом два, потом целая группа. К тому времени, когда люди вернулись с полей, поток животных стал непрерывным. Через поселок ползли змеи и гремучники[23]. Мужчины нескольких убили, но осталось их куда больше. До рассвета люди сидели по домам. Ночью Джени несколько раз слышала шум крупных животных – наверное, оленей. Она услышала даже приглушенный рык пантеры. Все шли на восток. Ночью пальмы и бананы начали дальний разговор с дождем. Кое-кто испугался, подхватился и отправился в Палм-Бич. Тысячи стервятников собрались в небе, а потом поднялись выше облаков и стали ждать.

Возле дома Кекса остановилась машина багамского парня. Он просигналил. Кекс вышел, смеясь над чем‑то, что позабавило его дома.

– Привет, Кекс.

– Привет, Элиас. Вижу, уезжаешь?

– Да, приятель. Не хотите вместе с Джени поехать со мной? Я никого больше не брал, пока вас не спрошу.

– Спасибо тебе, Элиас, но мы решили остаться.

– Вороны улетели, приятель.

– Пустое! Хозяин ведь не едет, верно? Все будет в порядке. На болотах можно хорошо заработать. К завтрашнему дню все успокоится. На твоем месте я не уезжал бы.

– За мной приехал дядя. Он сказал, что в Палм-Бич пришло сообщение об урагане. Здесь неплохо, но это болото слишком низкое, и вода в озере может быстро подняться.

– Да нет, приятель. Кое-кто об этом говорил. Многие работают в Эверглейдсе много лет. Это всего лишь ветер. Ты потеряешь целый рабочий день, пытаясь вернуться сюда.

– Индейцы ушли на восток. Здесь опасно.

– Они ничего не знают. Честно говоря, индейцы глупы – иначе не лишились бы своей земли. Белые никуда не уходят. Если бы было опасно, они знали бы. Тебе тоже лучше остаться, приятель. Вечером, после работы, мы устроим отличные танцы.

Элиас попытался вылезти из машины, но дядя ему не позволил.

– Завтра в это время ты будешь жалеть, что не улетел за воронами, – пробурчал он и собрался уехать.

Элиас помахал приятелю на прощание:

– Если мы не увидимся на земле, встретимся в Африке.

Многие спешили на восток, как индейцы, кролики, змеи и еноты. Но большинство работников осталось. Все смеялись и ждали, когда солнце снова вернет им свою благосклонность.

Как‑то несколько человек собралось у Кекса. Все пытались вселить отвагу друг в друга. Джени приготовила большую кастрюлю бобов и сладкое печенье, так что всем было уютно и хорошо.

Здесь собрались главные рассказчики, и речь сразу же зашла о Большом Джоне Завоевателе[24] и деяниях его. Как он устроил все на земле, а потом поднялся на небеса, вовсе не умерев. С собой он захватил гитару, и все ангелы собрались петь вокруг трона. А потом все, кроме Бога и святого Петра, понеслись в Иерихон и обратно, и Джон Завоеватель победил в гонке. Он спустился в ад, победил старого дьявола и пролил ледяную воду на всех, кто мучился там. Кто‑то попытался сказать, что Джон играл на губной гармошке, но остальные и слушать не захотели. Как бы хорошо человек ни играл на гармошке, Бог предпочитает слушать гитару. И все вспомнили про Кекса. Почему бы ему не сыграть им пару мелодий? Это было бы здорово!

Когда Кекс начал играть, проснулся Мак-Бой. Он запел, и все стали повторять последние слова:

Твоя мама не носит трусов,

Я видел, как она снимает их,

Замачивает в спиртном,

Продает Санта-Клаусу,

А тот говорит, что это незаконно —

Носить грязные трусы.

А потом Мак-Бой вскочил на ноги и принялся плясать, и все стали плясать вслед за ним. Закончив, он рухнул на пол и снова заснул. Остальные стали играть в карты, а потом в кости. Не на деньги, а просто чтобы занять время. Все старались показать свое умение. Как всегда, лучше всех были Кекс и Мотор-Боут. Кекс с хитрой усмешкой и Мотор-Боут с лицом черного херувима, только что сошедшего в церковь, творили настоящие чудеса с костями. Все забыли о работе и погоде и смотрели на их броски. Это было настоящее искусство. Тысячедолларовый бросок в Мэдисон-сквер-гарден[25] не привлек бы такого внимания, как здесь. В дом набивалось все больше и больше народу.

В конце концов, кто‑то выглянул на улицу и сказал:

– Похоже, здесь мы ничего не дождемся. Пойду-ка я домой.

Мотор-Боут и Кекс все еще играли, а все остальные разошлись.

Ночью ветер усилился. Все вокруг трещало и скрипело – словно Стью-Биф