В Свердловске в вагон пригласили милицию. Составили акт. Кто-то вспомнил о красавице-«графине», но оказалось, что очаровательная дама садилась всего на один перегон и сошла на предыдущей станции.

Толстяк кое-как скомкал свои вещи и собрался сходить в Свердловске.

— Куда же я без билетов и денег?... Помогите мне, Адыл Каримович. Дам Анне телеграмму, пусть выезжает за мной сюда, что ли?..

— Конечно, конечно, но я тороплюсь, меня ждет машина, понимаете, — отозвался кандидат без особого энтузиазма.

В помещении дорожной милиции Свердловска толстяку стало плохо. Около него суетились врачи «Скорой помощи». А майор милиции, которого приглашали в купе для составления акта, все всматривался в кандидата наук. Документы ученого, однако, были в порядке, и майор, внимательно осмотрев их, вернул владельцу. Адыл Каримович сочувственно попрощался с толстяком.

— Вы уж извините меня за хлопоты, — вздохнул тот. — Первый раз за всю жизнь собрался отдохнуть на Кавказе, и вот такой случай...

Адыл Каримович ушел, а майор все смотрел ему вслед.

3.

В Свердловске было очень прохладно, и кандидат ежился в своем плащике, прогуливаясь по площади перед аэровокзалом. Он то улыбался своим мыслям, то озабоченно поглядывал на большие башенные часы аэропорта. Хорошо бы посидеть в буфете, но у «кандидата» не оставалось ни гроша, и он терпеливо ждал.

Алла подъехала на такси, и он в который раз залюбовался своей напарницей. Как сказал этот инженер? Незнакомка? Вот именно, таинственная незнакомка. Алла обладала талантом напускать на себя аристократизм, держаться независимо. Она прошла мимо Клыча и, не поворачивая головы, шепнула:

— Через час к Моте. Держи пока полста. Куш хороший, Клычек...

Она постояла у расписания самолетов, потом села в такси и укатила в город. Нет, что ни говори, а Алка молодчина. Клыч посидел в буфете за коньяком. Все сложилось хорошо. Он нашел Аллу, первое дело они состряпали удачно. Клыч уже предвкушал прелести веселой жизни, но отчего-то некстати вспомнил фразу толстяка: «Первый раз за всю жизнь собрался отдохнуть на Кавказе»...

Не к чему вору запоминать лепет своей жертвы. Клыч ехал на такси в город, уверенно подсказывая шоферу дорогу. На одном углу остановил:

— Сойду здесь. Сдачи не надо...

Шофер удивленно смотрел вслед этому пассажиру: чаевые ему всегда перепадали, но впятеро никто еще не переплачивал.

Клыч неспешно прошел вдоль окраинных домиков к дому давней знакомой Моти. Она привечала воров и наживалась за их счет. Клыча ждали. Алла, уже переодетая по-домашнему, повисла у него на шее:

— Клычек, милый!..

Мотя вытерла мутную слезу.

— Миленький, сколько лет свободы не видал!

Сели за стол. Алла не стеснялась Моти, горячо обняла Клыча

— Ты доволен, Клычек?.. Мотя, тебе еще в город смотаться нужно.

Мотя покивала головой, выпила наспех, накинула пальто и платок, ушла...

— Ты чем-то недоволен, Клычек? — растерянно допытывалась Алла.

— Ксивы срочно менять надо. На вокзале чуть не сгорел. Вот, читай.

В «Вечорке» был опубликован некролог о смерти кандидата наук Кремина Павла Васильевича. С маленькой фотографии на Клыча смотрел похожий на него человек с чуточку грустной улыбкой.

— Он-то был настоящий кандидат наук... Одним словом, его ксиватуры уже хватились. Поняла?

Алла медленно взяла документы двумя пальчиками, брезгливо поднесла к печке, опустила в огонь. Потом из сумочки выложила новенькие документы. Клыч залюбовался ею. Нет, что и говорить, Алка — девочка что надо. Такую напарницу не каждый заполучит. Она работала с ним не только за долю в добыче. Клыча Алла потерять не хотела. И даже когда Сверчок из Одессы предложил ей работать вместе, отказалась. А Сверчок делал крупные дела. Алла не изменила давнему договору с Клычем.

— Кто он? — поинтересовался Клыч, рассматривая документы.

— Гасан Мустафин, председатель Нижнетавдинского райпотребсоюза. Дал дуба лет восемь назад. Все чисто, Клычек. Ну идем же...

Клыч проснулся уже поздним вечером. За окнами было темно. В соседней комнате грузно, но тихо двигалась Мотя; она уже вернулась. Клыч посмотрел на спящую рядом Аллу. Ее лицо с обычно подведенными бровями и наклеенными ресницами теперь выглядело старым. Клыч с горечью подумал, что скоро она станет просто старой, эта женщина, которая старше его на добрых пять лет. И как она закончит свою жизнь, она, ловкая, умная воровка, которая не может украсть ни одного дня из прошедшей молодости? Четыре года не видел ее Клыч. Он в колонии, она... Как она жила эти четыре года? Будущее оставалось тоже смутным. У курортника они взяли хорошо. Разделили поровну, Моте выделили остатки — полторы сотни. Хорошо снарядился в дорогу дядя. Клыч снова вспомнил его слова, сказанные слабым после сердечного приступа голосом: «В первый раз за всю жизнь собрался на Кавказ»...

Клыч снова рассердился на себя. Вору не следует вспоминать стоны своих жертв.

— Алла, вставай. Пора.

— Иди. Я сейчас приду, — не открывая глаз, отозвалась Алла.

Мотя сделала все как надо. Купила Клычу модный костюм, туфли, шляпу. Перешивать ничего не придется, все точно по размеру. Даже пальто. Уложили вещички, сложили в добытый Мотей у перекупщиков шикарный портфель деньги.

— Оставались бы, голубки мои, — причитала слезливо Мотя, радуясь про себя, что они покидают «хавиру». Не дай бог, по следам натащут милицию...

Поселились в гостинице. И хотя не было, как всегда, свободных номеров, но оба получили по односпальному «люксу». Деньги и здесь сделали свое дело.

Вечером Клыч с Аллой сидели в гостиничном ресторане.

— Куда же теперь, Клыч? — Алла сквозь опущенные ресницы рассматривала посетителей ресторана.

— Как и договорились, пока в Москву, — пожал плечами Клыч. — А потом...

— Ты хочешь оставить меня одну? — насторожилась Алла.

— Пока... Деньги у тебя есть, поживешь где-нибудь. Я в Ташкент слетать хочу. Если нужна будешь — дам телеграмму...

Алла пристально посмотрела в лицо Клыча. Слишком рано он засобирался. Всего только три дня они были вместе. Что с ним происходит?

— Остаток вечера проведем в номере, — решила Алла. — Мне хочется побыть с тобой наедине. Попросим официанта, он все устроит...

— Не нужно. Здесь в городе еще тот толстяк. Будут искать... Афиша нам не нужна, — осторожно возразил Клыч.

Такого за ним раньше не водилось, раньше беспокоилась за безопасность сама Алла. Она инстинктивно чувствовала, как Адыл ускользает, незаметно отдаляется от нее, уходит из-под ее влияния. Обычно после колонии воры кутят напропалую, а подружки остерегают