обратил внимания на этот шедевр «великого и ужасного хохла». Правда, помнится, в конце двадцатых Козинцев и Трауберг кое-что из «Шинели» использовали. Но, во-первых, в основу они все же положили «Невский проспект» того же Гоголя, а во-вторых, сделали в итоге эксцентрическую трагикомедию. А «Шинель», на мой взгляд, очень далека от эксцентрики. Говорят, еще в Италии кто-то что-то снимал по мотивам «Шинели». Но там вообще действуют современные чиновники. А ведь это сущая правда, что все мы вышли из «Шинели» Гоголя».
Баталову очень по душе пришлось предложение Ахматовой. Для пущей убедительности он еще «проверил замысел» на Хейфице и тоже получил одобрение полнейшее. Так бывает в жизни. Растет у самой кромки лесной тропы огромный белый гриб. Десятки людей проходят мимо, и никто его не замечает. А кто-то один случайно бросит взгляд на грибное диво и возликует. Баталов тоже ликовал. Он вдруг понял, что само провидение дает ему в руки счастливый шанс. Ибо если Пушкин – синее бездонное небо над нашими головами, то Гоголь – бесконечно ночное звездное небо. Другой вопрос, что в те времена экранизация классики не сильно пользовалась уважением среди киношного начальства. Заявки по такой тематике даже маститых режиссеров годами лежали под сукном. Однако как раз дипломная работа имела все шансы на благополучное прохождение сквозь бюрократический киночастокол. Партийное руководство ведь как рассуждало: ну снимет этот Баталов свою «Шинель». И что? Посмотрят ее члены художественного совета Высших курсов, и дело с концами. Никто не похвалит, зато никто и не взыщет. Но кроме всего прочего, в наступающем 1959 году вся страна будет праздновать 150-летие со дня рождения Николая Гоголя. И на студии «Ленфильм» можно будет поставить птичку: «Юбилей отмечен!»
Короче, очень многие вещи, как звезды на небе, счастливо сошлись для Баталова. Без элементарных осложнений он получил бюджет на двучастевку. Когда комиссия осмотрела уже снятый материал – разрешила постановщику расширить его до масштабов полнометражного фильма. Правда, денег не добавили ни копейки. Так что «Шинель» в итоге получилась не малобюджетной, а микробюджетной. Художнику фильма Исааку Каплану пришлось Невский проспект нарисовать на больших воротах «Ленфильма». Сцену ограбления Башмачкина снимали на пригородных городских складах.
Сам Алексей Баталов всегда вспоминал о своем постановочном дебюте с огромной теплотой и нежностью. Оно и понятно: фильм – первенец, словно дитя первое. У меня есть много высказываний режиссера на сей счет. Но я решил: пусть о «Шинели» расскажут два других действующих лица, причастных к съемкам этого замечательного фильма. И первым будет Генрих Маранджанян. Он – один из старейших операторов киностудии «Ленфильм». Снял там около сорока художественных фильмов, в том числе такие известные ленты, как «Балтийское небо», «Салют, Мария!» «Трое в лодке, не считая собаки», «Анюта». До самой своей смерти (умер в 2011 году) Генрих Саакович дружил с Баталовым. Ему слово:
«Начну с того, что я очень верю в изображение. Для меня это ведущая величина в кинематографе. Потом, мы себя всегда поверяли текстом Гоголя. Причем ориентировались не на буквальное воспроизведение, а пытались ощутить дух повести. Сначала мы с Баталовым сделали точную раскадровку сценария Лени Соловьева. Но главная трудность съемок была вовсе не в творческом ее содержании – тут все обстояло на высшем уровне. Изначально нам разрешили снять только две части. Потом дали «добро» на полный формат, но деньги оставили прежние. И мы вынуждены были как Плюшкины экономить на всем буквально. Хотя в одном нам повезло несказанно. На складах «Ленфильма» оказались просто залежи брюк, сюртуков, рубашек того, гоголевского времени. И потому вся одежда в фильме подлинная. Впрочем, и другие аксессуары быта настоящие. Так мы на заводе Ломоносова заказали тридцать чернильниц, которыми пользовались чиновники уровня Башмачкина. На всех столах канцелярии лежат подлинные документы той далекой поры. Тщательно мы подбирали и декорации на натуре. Ролан Быков ведь росту «метр с кепкой». Нужно было найти такие места съемок, чтобы он казался еще меньше. Снимали на Крюковом канале, на Фонтанке, на Поцелуевом мосту. Два ветродуя всегда ездили вместе со мной. С их помощью создавалась световая подушка – среда города, в воздухе которого всегда есть сырость. Отапливали дома в те времена дровами, поэтому на всех кадрах – натуральный белый снег и дым. Их издалека распределяли ветродуями в нужных пропорциях и посылали в кадр. Через каждые пять минут два-три самосвала привозили нам снег из-за города. После команды «Мотор!» ветродуй выдувал целый автомобиль снега. Картина черно-белая. И мы использовали только эти две краски. Перемешивали, и получался серый тон. Фактурили, подкрашивали предметы в тех местах, где требовалось усилить зрительное впечатление. Дом, в котором проживал Башмачкин, с особо острыми углами – так максимально использовали землю при строительстве – нашли на Васильевском острове. Каждый кадр, который снимался в картине, делался очень точно. Весь путь Акакия Акакиевича освещался. Например, подошел он к фонарю – светло, сделал шаг назад – темнеет. Но самое главное даже не это. Я старался изобразить освещение пространства. Это не так просто делается, но мне было интересно. А Леша Баталов мне во всем доверял, как себе.
Надо сказать, Лешу Баталова очень любили. Странное было время. Вот знаешь, здесь были свои любимчики – Панич, Юматов, Алеша, а в Москве совсем другие. Директором студии в то время был Георгий Николаевич Николаев. Хорошим был директором. До этого он работал в посольстве в Германии. Кинооператор. Закончил ВГИК. И он с молодежью, с нами, очень дружил. Так вот, Георгий Николаевич пообещал Алеше помочь с дебютом. Хотя слово «дебют» в то время не употреблялось. Вот почему мы и готовились летом к съемкам. Когда же будет точно запуск, не знали. Но знали точно, что денег будет для запуска картины только в двух частях, не больше. Но мы единодушно решили делать на эти деньги полнометражную картину. Еще не знали, что Ролан Быков будет сниматься. Он работал тогда в университетском театре. Худенький такой, маленький, симпатичный. Ну, видно это и на экране. Так вот, когда стали снимать, пришлось экономить на всем, чтобы уложиться в смету короткометражки.
Кстати сказать, сдавать картину тоже было непросто. В Москве вообще не хотели запускать нереалистическое кино. И представитель обкома заявил, что «лучше бы вы делали «Вечера на хуторе близ Диканьки». Мы очень волновались, когда ехали в Москву. Но вышло следующее. Нам позвонили. Сказали: «Забирайте свою картину. Билеты куплены. В Москве вас встретят». Мы ничего не понимали. А потом выяснилось, что в день нашего приезда исполняется столько-то лет Гоголю. ЮНЕСКО объявило год Гоголя. Поэтому срочно отправили в Москву
