Вечером в субботу Семён лежал на кровати на животе. Рядом на столе лежали аспидные доски, грифеля или «каменные перья», карандаши, различные линейки, циркули, инструменты для определения времени по звездам, для определения широты и долготы, конечно, учебники и учебные пособия. Всё это выдавалось при поступлении в школу под расписку с обязательством вернуть их в целости. Также выдавали «Арифметику» Магницкого. Но бумагу ученики покупали сами.

Иван «колдовал» над посеченной розгами спиной Дегтярёва, меняя примочки. Семён тихонько постанывал.

– Ну, Сёма, ты как маленький, чего так расшебуршился на уроке, даже этот костолом заметил! Теперь вот болеешь…

– Ничего, заживёт! Вон должника выпороли, и у родителей грозятся конфисковать имущество в следующий раз. Хоть увольняйся ему из школы!

– Ага, скажешь тоже… Увольняйся! Родным за ходатайство об освобождении его от школы может грозить каторга. А вздумает бежать из школы – и вообще полагается смертная казнь.

– Очуметь у нас порядки, Иван!

– Так поступили, Семён, учиться, надо учиться, а не дурака валять! За неисправимую неуспеваемость в науках в прошлом году отдали в солдаты двоих, а случалось, говорят, посылали и на каторжные работы.

– Ладно, Неплюев, завтра дают получку: «кормовые деньги». У тебя хоть 5 алтын в день набегает, у меня три, а теперь ещё и штраф вычтут.

В скором времени их обоих перевели в другое отделение. В Навигационной школе ученики проходили все науки последовательно, в ней не было определенного времени ни для экзаменов, ни для перевода из класса в класс, учеников переводили из одного отделения в другое или, как тогда говорили, «из одной науки в другую», по мере выучки.

* * *

26 мая 1714 года. Корабль «Екатерина». В этот день в водах Балтики Пётр I находился в своей каюте на корабле. Морской ветерок развевал поднятый на корабле штандарт Петра. С 1712 года, согласно указу подписанному им, это был: «Штандарт, чёрный орёл в жёлтом поле, яко Герб Российской империи, имея три короны: две королевских и одну Империальскую, в которого грудях Св. Георгий с драконом. В обеих же главах и ногах 4 карты морских: в правой главе Белое море, в левой Каспийское, в правой ноге Палас Меотис, в левой Синус Финикус и пол – Синуса Ботника и часть Ост-Зее».

Все последние месяцы он усиленно работал по вопросу создания в Петербурге Морской академии. После Гангутской победы мысль об организации в новой столице Морской академии не отпускала его, не отпускала она и его ближайших соратников, участвовавших в строительстве и укреплении отечественного регулярного флота. И вот всё готово!

Пётр поднял на уровень глаз написанное им лично письмо капитан-поручику Григорию Григорьевичу Скорнякову-Писареву, и ещё раз прочитал: «Господин капитан-поручик! Понеже господин адмирал граф Апраксин писал, дабы выслали в Питербург с Москвы из Навигацкой школы учеников, которые выучили геометрию, 20 человек, и когда оные в Питербург приедут, тогда прими и учи артиллерии, а заранее о том донеси князю Александру Даниловичу Меншикову, дабы он велел к приезду их сделать в Питербурге в удобном месте избы, где их учить».

Распоряжение царя явилось официальным документом, который свидетельствовал о предстоящем переводе части воспитанников московской Школы математических и навигационных наук в новую столицу.

1.5. Морская Академия

25 – 27 июля 1714 года произошло Гангутское сражение, которое закончилось первой блестящей победой отечественного регулярного флота. Команды шведских судов, не выдержав стремительной абордажной схватки, одна за другой сдавались в плен. Восхищаясь действиями русских моряков в этом бою, Пётр I отмечал: «Воистину нельзя описать мужество российских войск как начальных, так и рядовых, понеже абордирование так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым от пушек разорваны».

Победа при Гангуте показала превосходство русского военно-морского искусства и имела огромное военно-политическое значение. Инициатива боевых действий на Балтике полностью перешла к русскому флоту.

Вскоре после виктории, одержанной при Гангуте, российский император принял решение сконцентрировать подготовку морских офицеров и корабельных специалистов в новой столице – Санкт-Петербурге, у моря, где тогда располагалась основная военная база русского флота.

Вместе с указом Петра I об учреждении в столице «на Адмиралтейском острову» Морской академии, император утвердил официальные циркуляры, регламентирующие её деятельность.

1 октября 1715 года по указу Петра I переводят высшие классы навигационной школы в Санкт-Петербург из Москвы. Она была помещена в бывшем доме Кикина, на том месте, где сейчас находится Зимний дворец и предназначалась уже только для дворянских детей. В этот же год император собственноручно утвердил подробную «Инструкцию к Уставу Морской академии в Санкт-Петербурге», в деталях регламентировавший строгий распорядок учебы и жизни воспитанников на новом месте.

Оставшиеся в Москве низшие классы сделались подготовительным учебным заведением. С 1916 года и до конца жизни руководил Навигационной школой Магницкий – до декабря 1752 года, когда её закрыли. Фархварсона перевели профессором в Петербургскую Морскую академию. Также стал профессором приехавший с ним и Стефан Гвын. Содержателем её был француз Баро. Академия была в ведении адмирала Федора Матвеевича Апраксина и генерал-майора и обер-штер-кригс-комиссара Григория Петровича Чернышёва; потом она поручена была Андрею Артамоновичу Матвееву. В школе было 300 обучающихся.

Чиновник польского посольства и автор «Краткого описания Петербурга» X. В. Вебер утверждал, «что во всем пространстве Российского Государства не было ни одной знатной фамилии, которая бы не представляла в Морской академии сына или ближайшего родственника».

Среди выпускников Морской академии наиболее известны адмиралы Алексей Нагаев, Николай Головин и капитан-командор Алексей Чириков. Нагаев составил первые карты Берингова моря, а также первый атлас с подробной лоцией Балтийского моря. Головин командовал Балтийским флотом в ходе Русско-шведской войны (1741–1743). Чириков был помощником Витуса Беринга, в 1741 году он стал первым из европейцев, достигшим западного побережья Северной Америки.

Кроме того, в Морской академии обучались русские полярные исследователи Дмитрий и Харитон Лаптевы, именем которых называется одно из морей Северного Ледовитого океана, и множество известных людей.

* * *

– О-хо-хо-хо! Сёма! Мы в Петербурге!

Ребята бежали по набережной, кидая камешки в воду.

– Иван, а давай голышики пускать! У кого больше раз он ударится о воду, тот и победил!

– Давай! Погнали!

И вода возле берега закипела от пущеных голышей, будто отделение солдат открыло по воде огонь из ружей.