Посочувствовать я не мог — я сам всегда находился в пределах 24 часов от того, чтобы быть выдворенным из страны. Однако перед сотрудниками посольства у меня было одно преимущество: принимающая страна обо мне не знала, поэтому, если бы они разозлились на правительство США, им бы не пришлось искать способы, как наказать меня за это.

Во время нашей следующей встречи в машине я надавил на шефа, чтобы он одобрил официальное привлечение нескольких источников информации из банковских кругов. Он занервничал и расстроился, и в ответ на это свернул на обочину, обругав нескольких пешеходов. Это была напряженная встреча.

Я говорил о «Крестном отце», пытаясь побудить шефа быть более агрессивным, но шефу он не нравился. Энергичный стиль «Крестного отца» пугал некоторых сотрудников ЦРУ. Кроме того, «Крестный отец» был высокомерен и не терпел трусливых интровертов. В штаб-квартире он мог сунуть любому, кто находился поблизости, пачку квитанций и сказать: «Вот, займитесь моей бухгалтерией». Однажды он так поступил и с шефом. Тот ныл: «Я отправил сотрудника-женщину работать с “Крестным отцом” над одним делом, а он начал приставать к ней, пока они в гостиничном номере готовились к операции».

Когда мне казалось, что я слишком на него наседаю, я отправлял ему сообщения, в которых не было ничего существенного, — сообщения, которые выглядели официальными, но не требовали никакой работы. Я называл их «письмами счастья», и они никогда не подводили.

Со временем мои разведданные дали положительный эффект. На основе моих отчетов правительство США смогло найти и заморозить деньги государства-изгоя, что ударило по прибыльности одного банка. Другой банк был закрыт после давления США на местные власти, и хотя это финансовое учреждение было относительно незначительным игроком в денежной игре государств-изгоев, оно выпускало дорожные чеки, которые использовались для финансирования многих террористических атак.

*****

Зима на Ближнем Востоке была в основном приятной и прохладной. В течение нескольких месяцев появлялись рои мух, из-за которых было неприятно находиться на улице. В прежние времена мухи откладывали яйца в глаза, что могло привести к слепоте — болезни, которая была очень распространена среди стариков. Поскольку осадков было мало, не было и ливневых стоков; когда зимой шли дожди, иногда по две недели подряд, страна превращалась в грязную пойму.

Все шло как обычно. Я обходил посольства и отдельные объекты разведывательного интереса. В какой-то момент я вызвался отправиться в Сомали, но мой руководитель удержал меня: он боялся, что отсутствие сотрудников в его подчинении подорвет его власть. Помимо операций, которые я проводил сам, местная резидентура поручила мне работу с несколькими агентами. Этих парней в прошлом завербовали другие оперативники; моя обязанность заключалась в том, чтобы собирать и обрабатывать поступающую от них разведывательную информацию. Это были агенты низкого качества, но я делал все, что мог, чтобы курировать их должным образом. Перед тем как встретиться с ними, я провел обширную работу по выявлению слежки. Это была благотворная среда, и я никогда ничего не замечал, но ради их безопасности нужно было поддерживать дисциплину.

Обычно я встречался со своими агентами по ночам. Они приносили еду на вынос: бургеры с бараниной, шаурма, заправленная картофелем фри, или мясные каши с мозгами и хлебом, пропитанным жиром. Я любил экзотическую еду и с нетерпением ждал каждого вечернего сюрприза. Мы пили газировку, предварительно вытирая пустынный песок с крышек банок с помощью влажных салфеток. Зачастую мои агенты отравляли места наших встреч средствами от насекомых. В другом месте мы охлаждались с помощью «иранского кондиционера» — многовекового метода, при котором горячий воздух поднимался вверх по ветряным башням, а холодный опускался в дом.

В ЦРУ мне доводилось слышать истории о том, как оперативники придумывали ложных агентов, а не занимались их вербовкой. Они создавали правдоподобные разведывательные отчеты и вводили их в систему. Сам я никогда не видел ни одного полностью выдуманного оперативного досье, чаще мне попадались слабые агенты, чья работа была раздута, чтобы выглядеть более впечатляюще.

Я продолжал заниматься своими местными информаторами и работать с другими объектами, в том числе с банками. Я стимулировал активность, но понимал, что мне нужно выехать в регион, чтобы поймать рыбу покрупнее.

6. Попытка навести порядок на Востоке

А в конце схватки — белое надгробие с именем покойного, и мрачная эпитафия: «Здесь лежит глупец, пытавшийся оседлать Восток».

Редьярд Киплинг

Я отправлял запросы на разрешение поездок в более отдаленные страны региона. Я учился; я знал, что если бы я написал: «Я хочу отправиться в ваш оперативный регион, чтобы найти информаторов», — то ответом руководителей Управления было бы испуганное: «Нет!».

Поэтому я добивался одобрения, заявляя резидентурам, что мне нужно зайти на их территорию, чтобы заниматься бизнесом, связанным с программными продуктами. Чтобы убедить людей в том, что я настоящий программист, утверждал я, мне придется ездить по их региону, продавая наше программное обеспечение.

Оказавшись на чужой территории, я усыплял благодушие руководителей Управления, отправляя скучные отчеты о проделанной работе. Руководство считало меня безобидным, и я мог наращивать темп и масштаб своих операций еще до того, как оно успевало заметить происходящее.

*****

Закаты на Ближнем Востоке были прекрасны, пыль в воздухе усиливала яркие красные и оранжевые цвета. Перед тем как отправиться на полуночный рейс в другую страну региона, я всегда выходил на пробежку по окрестностям, чтобы расслабиться.

Я бегал по окраинам шиитских деревень. Вражда между шиитами и суннитами накалилась, и в шиитских поселениях было неспокойно. Однажды группа шиитских подростков бросила в меня несколько камней, выкрикнув оскорбления. Я зарычал и сделал вид, что преследую их, и они бросились врассыпную. «Вряд ли это сработает еще несколько раз», — подумал я. Тем не менее, даже в неспокойные времена бóльшая часть региона была безопасной — в отличие, скажем, от Багдада.

Я отправился в город Маскат, столицу Омана, самую красивую из арабских стран Персидского залива. В Маскате есть придорожные скульптуры и произведения искусства, а здания построены с мастерством и вниманием к деталям. В других странах этого региона дома зачастую представляют собой не более чем функциональные шлакоблочные сооружения. В остальных странах Персидского залива мужчины носят белые халаты летом и серые или черные зимой; в Омане же мужчины носят бледно-лавандовые одежды.

Не увидев большого количества потенциальных информаторов, я отправился в Сирию,