«дурке» и отделался полугодом общего режима без особых процедур. В больничке обнаружилось немалое количество музыкантов и поэтов, людей с усложненной внутренней духовной конструкцией. Были еще такие персонажи-вредители, которые, работая на шоколадной фабрике, нагадили на конвейер и долго пытались объяснить врачам, зачем они это сделали. Видимо, не получилось. Да, путей было немного. Я когда окончил школу, то был вызван на спецкоммиссию по делам несовершеннолетних, где меня должны были приговорить к какому-то спец ПТУ, потому как работать я отказывался. Статью за тунеядство никто не отменял. Собственно, так и получилось, что после школы я сразу вышел на пенсию. Взял инвалидность, чтоб не отвлекали, и занялся личным творчеством. Но полгода, а то и больше выпали напрочь. Что было-то?..
М. Б.: Да ничего особенного. Городской культурный центр и правопорядок был поставлен в позу буквы «зю». И опять же, замечу, если бы мальчишек не злили и не стравливали, то, возможно, все было бы по-другому. Поскольку все было достаточно шутейно. А с другой стороны – обидно. Вроде бы все уже разрешено, рок какой-то везде, новое искусство и даже кино; неформалы всякие бредят и тусуются. А рокеров и клоунов прессуют так же. Первые сами за себя постоять могли из-за сплоченных рядов. Хипню за 1987 год сдуло в массе с улиц. Остались либо хипстеры, либо совсем семейные, которым было так же наплевать на все, как и нам. Молодняк забили «люберами» на «Яшке», «Гоголях», в кофейне на Петровке. Здесь особо отличились «лыткаринцы». Была создана мода на то, чтоб меломанов гасить – и их гасили по одиночке: рвали сережки из ушей, стригли панков и хиппей, раздевали модников, вывозили с дискотек и насиловали дискотечных дурочек. Вот такая вот занятость образовалась. Со всей пролетарской ненавистью. Долго это продолжаться не могло, хотя бы на уровне понимания того, что люмпенов и лимиту стравили со средним классом уже несоветского общества.
Л. У.: Хотя под эту моду кто только не попадал. Наши перовские, не «Бермуды», косинские тоже рядились во что-то и толпами ездили, как они это называли, «волосатиков погонять». Хотя там, кроме жабы неутомленной и спермотоксикоза, другой идеологии не наблюдалось. А по мне, это все естественно развивалось. Пожилые хиппейцы запросто убирали по базару, «индейцы» цепями велосипедными отмахивались, рокерам грозили издалека.
М. Б.: С «панками» вопрос был предельно прозрачен. Но результаты общения были непредсказуемые. От какого-то травматизма до вполне нормальной дружбы на хулиганском флёре. В целом этот прессинг привел к тому, что было застолблено мес‐ то на Никитской как коммуникативный форпост. Выбирался сам собой, слева – кафе на Бронной, где зимовали рокеры, через бульвар – МХАТ, на севере – «Тишка» и «Патрики». Всё под рукой и оперативно связано параллельно уже «люберецкому» Арбату. Откуда три года грозили, но ни разу не пришли. Приходилось наносить визиты самим.
И как-то моментально этот хребет мясом оброс. Местные жители быстро успокоились, убедившись, что это не хиппи, которых они под конвоем милиции выковыривали из подвала и чердака булгаковского 302-бис еще в 84-м году. Там вообще в районе «Маяка» достаточно плотная хиппейская коммуникация была, но уже не отсвечивала. На Нежданова тоже был поднят черный флаг в дворике Паши Индюка. Как-то очень резво набрался коллектив человек в двадцать; но это были компании, постоянно курсировавшие, а не тусовка в чистом виде. Когда начались концертные серии начала 88-го года и концерты в Зеленом театре посреди «люберецкого вождества», к «нам» пришла делегация в виде Димы Саббата и Миши Ло, с которыми мы пересекались издалека. Объяснение было предельно кратким: мол, надо так надо – и, кто был и мог, стали участвовать уже в общегородской коммуникации и «зачистках» города от гопоты. Сразу отвалилась часть недееспособных. Зато девушек появилось в количестве еще на первых концертах и многие оттусовывали к нам, постепенно обрастая стилистическими детальками, на которых держался и строился этот подростковый уличный Эльдорадо. Позже даже стиляжьи и хиппейские девушки бросили своих кавалеров и примкнули к этому клубку, потому что этот период действительно был пресмешнейшим шапито, на арене которого начали появляться транзитные и дальнобойные панки. Да, кстати, про терминологию. Хиппи еще с 85-го года пытались это втиснуть в рамки своих классификаций в виде «пункеров», что решительно отвергалось – и было принято самоназвание «типапанки». Потому что какого хрена? Эстетика была, музыка и стиль, но не более того. И вот как раз такие разночинцы уже перемешались по системным маршрутам между городами. С Киева, Самары, Симферополя, Харькова, Питера… Но всё это были единицы на индивидуальных позициях. Когда территория была подчищена, на этом «оазисе» стали появляться какие-то девчонки-мальчишки с дальних районов. Укропа привели прямо какие-то тетеньки, и термин «тетка» был тут же внедрен в фольклор, как и многие другие. Вслед за яркими «транзитными» стали появляться какие-то мутные и озабоченные. То с Тулы приедут маргиналы, обрезы предложат; то мутанты с Харькова, которые оказались подстриженными хиппями. Чуть ли не на вокзале подстриглись и к этим, к панкам. Но были и смешные. Самым дальнобойным оказался Чук с Камчатки.
Л. У.: Но пока это все не наступило, и 88-й год был достаточно активным. К концу этого года вектор общественного мнения как-то резко поменялся. Страна признала, что она панковская, и панк стал моден – и все это спустя два года уличного балагана. Причем, если до этого панков ругали, то с 88-го года «панк» стали по-быстрому превращать в моду. Как будто примиряли население с состоявшимся фактом. Мол, панки это не так уж и страшно, а весело и смешно. Как будто это цирк на манер КВН или отечественной поп-эстрады, которая смешила не меньше панков, окучивая непритязательных пэтэушников. Разве что Ирина Ветлицкая смогла перерасти тот уровень и стать действительным воплощением современной красавицы на тот период. Остальные рубили бабло. Вот тогда, наверное, и началось все это лицемерие под уже неформальное этим брендом. А цирк тот вполне себе травмоопасным был и остается до сих пор. Что там при этом бредила перестроечная журналистика и студенческий самиздат, умом понять сложно. Их попросту не было рядом – и всё, что они придумали, было на уровне хипповских баек, которые они про «панков» сочиняли.
М. Б.: Я, конечно, разделяю священное «хиппи хейт» но не всё без разбору. Разные там люди были. Руслан – «царь хиппей», Миша Красноштан, которого все считали художником, но самой громкой его художественной акцией было то, что он носил штаны из красного флага и, по слухам,
