… Я мысленно с тобой, родимый край,

Где жизнь моя и радость – все осталось.

Не стыдно, что слеза скатилась невзначай

И затуманился мой взгляд усталый.

… И заканчивалось оно такими словами:

Цветущею, прекрасною весной

Я из развалин возвращаясь к жизни,

С открытою и честною душой

Приду к тебе, далёкая Отчизна!

Много неистощимой веры в жизнь в каждом слове этого лагерного стихотворения под названием «Дума о Родине».

Заветная мечта военнопленных-патриотов вернуться на любимую Отчизну после Победы над фашистской Германией теперь осуществилась. Поезд, набирая скорость, вёз нас на восток, навстречу новой, послевоенной, мирной жизни.

Опухлики

20 июня 1945 года пассажирский состав с офицерами-военнопленными ровно в 6 часов утра остановился у захолустной станции Опухлики вблизи города Великие Луки. Встречал военнопленных военный оркестр 1-й запасной Горьковской стрелковой дивизии, в которой мы должны пройти строгую спецпроверку. Приветственных речей не было.

Военнопленные быстро построились в колонны и в сопровождении стрелков войск НКВД направились в лагерь, который находился в пяти километрах.

Я на своих костылях не мог идти в строю. Для меня и ещё одного безногого пленного была подана грузовая машина, в кузов которой забрались с трудом, с помощью товарищей. Доехал с большими мучениями. На каждой кочке дороги машина подпрыгивала, что отзывалось острой болью в ноге. Лагерь находился в сосновом лесу на берегу реки Ловати. Нас разместили в дощатых бараках. Кому не хватило бараков, тех разместили в больших – на двадцать человек – брезентовых палатках. В бараках спали на голых соломенных матрацах, уложенных на деревянные нары. В палатках спали на кроватях.

Лежать, спать нам разрешалось сколько хочешь. Особого режима в лагере не было. Кормили три раза в день. Еда была обыкновенная, армейская: борщи, каши, компоты. Питались хорошо. Лагерь был обнесён забором из колючей проволоки. На проходной дежурили два стрелка и находился караульный наряд.

В первые дни мне было трудно ходить. Никак не мог привыкнуть к костылям. Еле-еле доходил до санчасти и столовой. Сильно уставал. Очень любил после столовой заходить в красный уголок читать газеты. Помню, с каким интересом мы читали газету «Правда» с описанием парада Победы на Красной площади в Москве, состоявшемся 24 июня 1945 года. Наверное, все военнопленные, которые читали статью о параде, завидовали тем, кто в нем участвовал. Они остро переживали за то, что вернулись домой не в качестве победителей, а репатриированными.

Сразу же по прибытию в лагерь началась спецпроверка. К следователям вызывали каждый день десятки пленных, только из одного нашего барака – 2–3 человека. Суровый порядок проверки распространялся на всех, кто волей или неволей побывал в фашистском плену. Проверить надо было очень тщательно каждого, будь он полковником или простым лейтенантом.

Рядом с нашим бараком находилась брезентовая палатка, в которой жили одни полковники. Среди них был один, на кителе которого теснилось множество наград, начиная от орденов Кутузова II степени, Александра Невского, Отечественной войны I степени и кончая орденами Красного Знамени, Красной Звезды, медалями. Он даже не был в Германии в лагере военнопленных, его бригада действовала под Дрезденом. В марте 1945 года напоролась на сильную танковую группировку противника, в спешном порядке вынуждена была отойти. Командир бригады в кителе с орденами был вынужден вместе с адъютантом спрятаться у одной немки. Лишь через две недели наши войска отбили у немцев населённый пункт, где находился полковник. Порядок был такой: был в окружении – изволь пройти спецпроверку. Вот он и попал вместе с нами в Опухлики. Острые на язык пленные сочинили поговорку: «В Опухликах мы припухли».

При мне в лагере было два случая самоубийства. Один бывший военнопленный не перенёс нескольких допросов следователя и повесился в тёмном коридоре барака. Другой, находясь в бане, перерезал себе вены на руках и скончался от потери крови. Говорили, что у него дома остались дети мал мала меньше. Наверное, самоубийцы были замешаны в каких-то серьёзных делах, раз так легко расстались с жизнью. Чувствовали за собой вину, а может быть и предательство. Один Бог знает причину их самоубийств.

Все бы было терпимо, если бы нас не досаждало многочисленное количество клопов в бараках. Столько клопов я в жизни никогда не видел. Только ляжешь, как чувствуешь, как они лазят по всему телу и до боли сосут кровь. Проснёшься и видишь, как они падают сверху с досок потолка. Когда зажжёшь спичку, клопы тучами разбегаются в разные стороны. Поэтому ночами мы не спали, а только мучились. Высыпались днём, выйдя во двор и расстелив шинель на солнышке.

Дерзкий побег из немецкого плена

Я познакомился с соседом по нарам. Он назвался младшим лейтенантом Иваном Кривоноговым из Горького. Лёжа вечерами на нарах, Иван постепенно, частями поведал мне о своей жизни в плену. Рассказал о том, как попал, как вёл себя, как готовился к неоднократным побегам и, наконец, как удалось ему и его товарищам убежать из плена на немецком самолёте «Хейнкель-111». Его рассказ о необычном побеге из плена запомнился мне на всю жизнь.

Война застала Ивана Кривоногова в небольшом Доте на реке Сан, по которой проходила государственная граница между СССР и оккупированной немцами Польшей. Ровно в 3 часа 45 минут 22 июня 1941 года гарнизон Дота был поднят по тревоге. Весь личный состав в количестве 15 человек во главе с младшим лейтенантом Иваном Кривоноговым встретил немецко-фашистских захватчиков оружейным и пулемётным огнём.

В течение нескольких дней защитники сдерживали врагов огнём своего Дота. В конце сражения немцы захватили в плен обожжённого Ивана и ещё двух раненых бойцов, оставшихся в живых после боев.

В плену Иван Кривоногов вёл себя мужественно, как настоящий патриот своей Родины. Он пережил ужасы плена в нескольких лагерях, концлагерях и тюрьмах Германии. Дважды совершал побеги, которые кончались неудачей. Лишь попав в филиал концлагеря Заксенхаузен вблизи города Свинемюнде, находящегося на острове Узедом в Балтийской море, ему удалось связаться с одним пленным, который назвался Михаилом Девятаевым. Он оказался лётчиком-истребителем. Вдвоём они и разработали дерзкий план побега из плена на самолёте противника.

Концлагерь находился недалеко от немецкого аэродрома Пенемюнде. Иван с Михаилом