«Городе Солнца»: «О, если бы ты только знал, что говорят они (солярии. –
Е. С.) на основании астрологии, а также и наших пророков о грядущем веке и о том, что в наш век совершается больше событий за сто лет, чем во всем мире совершилось их за четыре тысячи; что в этом столетии вышло больше книг, чем вышло их за пять тысяч лет; что говорят они об изумительном изобретении книгопечатания, аркебузов и применении магнита – знаменательных признаках и в то же время средствах соединения обитателей мира в единую паству, а также о том, как произошли эти великие открытия во время великих синодов в треугольнике Рака, при прохождении абсиды Меркурия через Скорпиона и под влиянием Луны и Марса, способствующих в этом треугольнике новым плаваниям, новым царствам и новому оружию. Но как только абсида Сатурна пройдет по Козерогу, абсида Меркурия – по Стрельцу, а абсида Марса – по Деве, после первых великих синодов и явления новой звезды в Кассиопее, возникнет новая Монархия, произойдет преобразование и обновление законов и наук, появятся новые пророки, и, утверждают они, предвещает все это великое торжество христианству. Но сначала ведь все исторгается и искореняется, а потом уже созидается, насаждается и т. д. …Они уже изобрели искусство летать – единственно, чего, кажется, недоставало миру, а в ближайшем будущем ожидают изобретения подзорных труб, при помощи которых будут видимы скрытые звезды, и труб слуховых, посредством которых слышна будет гармония неба»[108]. Нелишне в этом отношении вспомнить и цитированные выше славословия Кампанеллы телескопу Галилея (в письме Тосканскому герцогу Козимо II от 11 мая 1614 года фра Томмазо написал: «Телескоп Галилея нам дала любовь Бога-Отца»[109]) и надежды на его усовершенствование. В трактате о чувствах в вещах и магии Кампанелла пишет: «Сверкающие молнии и гром, подобно Богу в выси воздушной, человек производит в артиллерийском искусстве»[110] (книга 2, гл. 25).
Подводя итог сказанному о занятиях и интересах Кампанеллы в Неаполе в 1589–1592 годах, можно утверждать, что именно в это время окончательно сформировалось его философское и научное мировоззрение, ведь вот-вот начнутся годы преследования инквизицией, а затем – политико-революционная борьба, почти на три десятилетия приведшая фра Томмазо в застенки Неаполя. Пополнять и совершенствовать свои знания из внешних источников ему там будет явно невозможно. Вероятнее всего, это время было счастливейшим в его жизни: он был молод, занимался любимым делом, пользовался уважением; все ему помогали, особенно семейство дель Туфо, оплатившее его лечение (в благодарность фра Томмазо писал для него трактаты об охоте и прочие занятные светские мелочи, до наших дней не сохранившиеся); рядом с ним находился его друг и единомышленник Дионисио Понцио, который в том же 1589 году был направлен в неаполитанский монастырь святой Екатерины и сразу разыскал Томмазо, едва только тот проявил себя на местной церковно-философской ниве. Правда, в 1591 году Понцио был перенаправлен в Рим. Наконец-то осуществилась мечта Кампанеллы – в 1591 году в типографии Орацио Сальвиано был напечатан его философский трактат в защиту учения Телезио.
Где-то молодой счастливый монах допустил неосторожность. Возможно, даже и не одну. Об одном конкретном случае пишут приблизительно одинаково: увидев в монастырской библиотеке надпись, что за самовольный вынос книг грозит отлучение, он промолвил нечто вроде: «Что значит отлучат – съедят меня, что ли?» либо: «А что это за отлучение, с чем его едят?»[111] Так ли было на самом деле, определенно сказать сложно (как и о весьма многом в жизни Кампанеллы), по крайней мере, как монах и даже как христианин он не мог не знать, что такое отлучение, поэтому этот риторический вопрос, тем более в довольно издевательской форме, был, конечно, неуместен. Так что остается выбирать между опрометчивой неосторожностью, клеветой обвинителей и обычной легендой. Сам Кампанелла свидетельствовал, что был арестован по подозрению в том, что его взгляды, познания и учение с точки зрения инквизиции имели демоническую природу. Исследователи единодушны в том, что фра Томмазо обвинили в следовании телезианству, которое официально Церковью еще запрещено не было, однако противоречило учению Аристотеля и Фомы Аквинского, а следовательно, противоречило и самой Церкви (по крайней мере, есть сведения о том, что два ученика Телезио, Чикала (Чикале) и Марко Берарди, были осуждены в Козенце на сожжение. Правда, им удалось бежать: первый подался в Турцию, второй – в горы, к повстанцам-фуорушити, став знаменитым «лесным королем»). Вполне вероятно, что дело, как обычно, не обошлось без многочисленных завистников и «доброжелателей». Так или иначе, в мае 1592 года Кампанелла был арестован своими же орденскими братьями и заключен в карцер монастыря Сан-Доменико-Мадджоре – того самого, где он жил, прежде чем перебраться в роскошные апартаменты дель Туфо. Начался долгий путь мыслителя на Голгофу.
Глава 4
Под пристальным оком инквизиции
В Неаполитанском королевстве того времени постоянного трибунала инквизиции не существовало, однако папы с завидной регулярностью посылали туда инквизиторов в ранге нунция, порой учинявших настоящие побоища, возглавляя испанские войска. Особо памятным было истребление вальденсов в начале 1560-х годов, несомненно и отцу Кампанеллы также, ибо кровавые длани инквизиторов протянулись в том числе и по всей Калабрии. Очевидец расправы в Монтальто вспоминал: «Я намерен сообщить об ужасном судилище, которому были преданы лютеране сегодня, 11 июня, на рассвете. Говоря по правде, я могу сравнить эту казнь только с убоем скота. Еретики были загнаны в дом, как стадо. Палач входил, выбирал одного из них, выволакивал, набрасывал на лицо платок – «бенда», как говорят здесь, вел на площадь вблизи дома, ставил на колени и перерезывал горло ножом. Затем, сорвав с него окровавленный платок, он снова шел в дом, выводил другого, которого умерщвлял точно таким же способом. Так были перерезаны все до единого, а было их восемьдесят восемь человек. Вообразите, какое это было страшное зрелище. Я не могу сдержать слез, описывая его. И не было ни одного человека, который, видя, как происходит казнь, чувствовал бы себя в силах присутствовать и наблюдать. Спокойствие и мужество еретиков, когда они шли на мученичество, невозможно себе представить. Некоторые, хотя их вели на смерть, проповедовали ту же веру, что и мы все, но большинство умерло с непреклонным упорством в своих убеждениях. Старики встречали смерть спокойно, лишь несколько юношей проявили малодушие. Я до сих пор содрогаюсь, когда вспоминаю, как палач с ножом в зубах, с кровавым платком в руках, в панцире, залитом кровью, входил в дом и выволакивал одну жертву за другой, точь-в-точь как мясник вытаскивает овцу, предназначенную на убой. По заранее отданному приказанию были заготовлены телеги, на которых увозили трупы, чтобы затем четвертовать их и
