– И что я должна делать, тетушка Фэй? Вначале ты хотела, чтобы я от него избавилась, а теперь хочешь, чтобы я пожала ему руку?!

– Ситуации меняются.

– Эта – так уж точно!

– Я совершенно одна. Я делаю то, что должна делать.

– Ситуации меняются, а вот люди – нет. Этот человек опасен!

– Со мной все будет в порядке, Салли.

Готовность к драке вытекает из меня, и я вдруг чувствую себя опустошенной. Усталой. Разворачиваюсь. В дверном проеме стоит Том.

– Я попыталась, Том.

Он печально качает головой.

– Ты сделала все, что могла. Давай выбираться отсюда.

Я выхожу из дома, шагаю мимо полинялой вывески, переламываю ружье и вынимаю патроны, потом сажусь в машину, а Том, все еще бормочущий раздраженные слова в адрес тетушки Фэй, мол, невозможно позаботиться о том, кто сам не хочет о себе заботиться, наклоняется, чтобы завести мотор. Тот чихает и кашляет, но, вместо того чтобы завестись, мотор дает отдачу на ручку стартера. Том исторгает ругательство и хватается за запястье.

Катастрофа! Я пытаюсь помочь тетушке Фэй, а Том пытается помочь мне, но тетушка Фэй в итоге остается со своим олухом, а Том выходит из себя настолько, что ломает запястье. Медсестра в хэтфилдской клинике соорудила лубок, и теперь мы направляемся обратно в Кэйвуд. Герцог был прав, мне не следовало в это лезть.

– Должно быть, это чертовски больно, – говорю я.

– Не стану тебе врать.

– Мне ужасно жаль, Том! Это моя вина, и я страшно переживаю.

– Нет, это была моя вина, Салли. Надо было бережнее обращаться с правой рукой. Я просто не подумал. Но послушай, у меня есть идея. Поскольку в ближайшее время мне машину не водить, я уломаю Герцога дать тебе мою работу.

– Я так не могу, Том! Этот же из-за меня ты сломал руку. Я не могу пойти и…

– Я уже сказал, это не твоя вина. И кто-то же должен делать эту работу. Это вполне можешь быть ты.

– Герцог ни за что не дал бы эту работу женщине. Девушке. Водить машину. Собирать деньги. Это мужская работа.

– Именно так он и думает, но я знаю, что ты можешь ее делать, и ты знаешь, что можешь ее делать. Ты лучше водишь, чем я.

– Не знаю насчет лучше. Быстрее еще может быть.

Том смеется.

– И с математикой у тебя все в порядке. И с людьми ты ладишь. Можешь уболтать кошку слезть с дерева.

– Я не могу просто так бросить Эдди.

– Ты все равно останешься его сестрой. Учительница Эдди не нужна, ему нужна аудитория. Насколько мне известно, Кэт более чем рада и слушать, и аплодировать. Ничего плохого в этом нет. Но это не то, для чего ты создана.

– Ха, скажи это Герцогу.

– Вот сама ему и скажешь. Попробуй. Подбрось ему эту идею. Если получишь работу, то сможешь начать понемногу посылать тете деньги, и тогда, может быть, ей больше не понадобится держать при себе этого Уэйна.

Том умен. Возможно, он самый умный человек, какого я знаю. Вот с чего он вбил себе в голову, что должен взять и жениться?!

– Как мне это сделать, Том? Как подбросить ему эту идею?

– Ты же Кинкейд. Сыграй на этом. Заставь Герцога думать, что ты точно такая же, как он, только в юбке. Потому что иногда ты такая и есть.

– Ты правда так думаешь?

– Это не комплимент.

Глава 9

Мне надо застать Герцога в такой момент, когда он будет один, так что на следующее утро, когда он направляется к черному ходу, я выхожу вслед за ним на веранду.

Я смогу это сделать. Тренировалась перед зеркалом вчера вечером и еще раз утром, когда проснулась.

– Сделай меня своим шофером!

Герцог сует руки в карманы, и его глаза приобретают тот раздраженный прищур, который появляется, когда кто-то просит у него что-то такое, что он не хочет дать. Он ищет способ отделаться от меня и уйти, поэтому я встаю между ним и лестницей.

– Я хорошо вожу.

– Мне говорили. Но у тебя есть работа. Присматривать за Эдди.

– У Кэт это получается лучше, чем когда-либо получится у меня. Эдди в ней души не чает.

– Вождение – не женская работа.

– Почему?

– Это тяжелая работа. Мужская работа.

– Когда я помогала тебе строить это, – я указываю на каменную стену в саду, – ты говорил, что я труженица. Что пошла в своего старика.

Герцог поджимает губы и поигрывает монетами в кармане.

– И насколько ты хороша за рулем?

– Давай покажу.

– Ты настырная, Молокососка.

– Это Кинкейд во мне!

Герцог сдерживает улыбку.

– Да какого черта? Давай возьмем «Лиззи»!

Машина стоит в каретном сарае, припаркованная рядом с «Паккардом». Герцог забирается на пассажирское сиденье, скрещивает руки на груди и наблюдает, как я протягиваю руку, устанавливаю в нужное положение рычаги зажигания и газа, обхожу машину спереди, тяну за провод дросселя правой рукой, а левой резким рывком проворачиваю ручку стартера. Мотор, кашляя, пробуждается к жизни, и я бегу обратно к водительскому месту, переключаю зажигание и газ, забираюсь внутрь, отпускаю ручной тормоз, жму левой ногой на педаль сцепления, и «Лиззи», пыхтя, подается вперед. Я медленно еду по подъездной аллее – по старому маршруту моей тележки «Дерзание», – затем сворачиваю на дорогу вдоль Кривого ручья, и когда мы добираемся до отсыпанной щебнем дороги на Райтсвилл, даю полный газ и набираю скорость, достигая тридцати, потом тридцати пяти миль на прямых участках.

Герцог внимательно смотрит, как мои руки движутся между дросселем и рулем, но держит свои мысли при себе. Спустя минут десять он барабанит пальцами по приборной доске и говорит:

– Ладно. Я видел достаточно. Давай возвращаться.

Я могла бы блеснуть перед ним разворотом в заносе, ударив по тормозам и выкрутив руль, но догадываюсь, что выставлю себя дешевой трюкачкой, поэтому выбираю вместо него четкий трехточечный разворот – налево на скотопрогонную тропу и направо задним ходом, а потом прямо, обратно в Кэйвуд.

– Славный маневр, – говорит Герцог. – Что ж, рулить и переключать ты умеешь.

Герцог не из тех людей, что разбрасываются комплиментами, поэтому я понимаю, что он хвалит меня всерьез, и решаю, что наконец-то сделала что-то, что его впечатлило, но потом он добавляет:

– Быть шофером – это далеко не только уметь водить машину.