наконец, бывало и так, что обе они «неслись» вместе. У Анны Петровны было уже шесть, а Татьяна Павловна выходила на четвёртого. На полатях в избе было уже тесно ребятам, когда умер старший брат, а ещё раньше умер и глава семьи – Савелий Фёдорович. Материальное положение семей братьев покачнулось, можно сказать, что семья разорилась» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 711. Л. 218.
329
Там же: «Отец её – Павел Михайлович … своих сына Андрея и дочь Татьяну обучил только скорняжному делу. Скорняжники брали подряды на пошивку на дому. Жилая изба в это время вся завалена была овчинами, в избе стоял отвратительный запах от овчин, грязь, пыль. В таких условиях приходилось работать. Таким ремеслом – скорняжничеством – Т. П. занималась до 75 лет» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 711. Л. 219 об.
330
В очерке «Варвара Ивановна» в составе «Очерков по истории Зауралья» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Летом иногда заходили к нам деревенские тётушки, чаще всего, перед обедней, и просили или приписать кого-либо, или заново написать новый «поминальник». Никогда я не забуду, как с такой просьбой ко мне обратилась одна теченская тётушка и как я заполнял у ней в «поминальнике» графу «Об упокоении младенцев». Она бойко называла имена покойников до восьми, а потом стала задумываться, припомнила ещё двух и сказала: «больше не помню». «Сколько же их было у тебя всех» – спросил я, и она ответила: «восемнадцать». Позднее я узнал, что в живых у ней остался один сын, и он остался бездетным.
Вот так, вероятно, состоялось и наше знакомство с Варварой Ивановной» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 722. Л. 73.
331
Из очерка «Варвара Ивановна» в составе «Очерков по истории Зауралья» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Варвара Ивановна родилась и воспитывалась в семье, где все члены семьи, в меру своих сил и способностей участвовали в труде, и где необходимость труда всеми была осознана. В семье все были подчинены определённой системе труда. Семейный уклад отводил девочке тоже последовательный курс обучения труду, по завершении которого она признавалась подготовленной к жизни, конкретно – к выходу замуж. Самым ответственным периодом для этого являлись годы с 14 до 18, когда девочка должна была обучиться основным крестьянским работам: косить, жать, ткать, шить и пр. Готовить пищу исподволь, т. е. постепенно входила в обязанности девочки даже с более раннего возраста. Уже девушкой Варвара Ивановна была известна в своей деревне, как мастерица и трудолюбивая. Про ней можно было выразиться словами Н. А. Некрасова: «работать, ух, сердита».
… В семье у ней привили любовь к труду, и она стала понимать, что главное в жизни это – труд.
Она знала, что её как и других деревенских девушек выдадут замуж, но относилась к этому спокойно, думала: только бы он был работящим, а об остальном, дескать, они «споются…. И ей посчастливило: «суженый» её оказался «работягой». Как только тесно стало жить в избе его батюшки, они выделились, кое-что получили, но главная надежда у них была на свои руки…. Варвара Ивановна со всем справлялась, а как стали подрастать дети, они с мужем приучили их к труду. Одно было плохо: в деревне не было школы – детей не учили. Не удалось сберечь всех детей: летом во время страды умирали. Мы познакомились с Варварой Ивановной, когда на руках у неё осталась не пристроенной последняя дочка пятнадцати лет. Один парень уже был в разделе. Две дочери были выданы замуж, а младший парень был женат и готовился принять отцовские наследства. Муж её крепкий мужик, однако, понемногу вводил в курс хозяйствования своего сына. Варвара всё ещё была крепкой женщиной – работала в огороде, пряла, ткала, но полевые работы уже для неё были тяжелы и они ложились на плечи снохи.
Для нас знакомство с семьёй Варвары Ивановны имело познавательное значение: мы видели, как складывалась жизнь в Зауралье, у работающей крестьянской семьи среднего достатка» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 722. Л. 76–78.
332
Из очерка «Парасковья «Рожкова» в составе «Очерков по истории Зауралья» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Их изба находилась на северной окраине Горушек у обрыва. Мимо неё мы, мальчишки бегали купаться на «свой» берег. Спуск с горы здесь был крутой и неудобный для проезда; по нему только можно было проходить к реке мимо огородов, расположенных в её пойме. Изба стояла не у самой дороги, как другие, а отступя от неё метров на пятнадцать, а перед ней была площадка между строениями Пимена Клюхина и Василия Кокшарова. Эта площадка была излюбленным местом наших детских игр: шариком, «конями-ворами» и «мячом-царём». С семьёй этих Южаковых у меня и брата Ивана была тесная связь, потому что в ней были наши детские друзья одногодки: у брата – Ванька и Васька, а у меня – Санко. Мы часто бывали в их избе, а на дворе играли в прятки. Это знакомство для нас было очень поучительным: мы наблюдали здесь крестьянскую жизнь со всеми её перипетиями» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 722. Л. 79.
333
Из очерка «Парасковья «Рожкова» в составе «Очерков по истории Зауралья» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Особенно крикливым он был на сельских сходках. Чей голос на них было больше всего слышно? Вена Егорыча. Выступал он всегда с критикой, кстати и не кстати, бестолково и вызывал только смех. Впрочем, его считали активистом и выбирали на разные общественные должности – в каморники, назёмные старосты и пр., от которых всякий старался «отбояриться» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 722. Л. 80.
334
Из очерка «Парасковья «Рожкова» в составе «Очерков по истории Зауралья» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «В семью он больше не вернулся: женился потом на какой-то вдове, ушёл к ней в дом. Вен при отдаче его в люди договаривался, чтобы его оставшейся семье давали хлеба» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 722. Л. 81.
335
Из очерка «Катерина Ивановна» в составе «Автобиографических воспоминани» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «Шли к ней, потому что у ней был трезвый склад ума, спокойный и выдержанный характер. Она неторопливо обдумывала то, о чём её спрашивали, прикидывала и
