Вели разговоры с индейцами разных племён в городах и глубоко в джунглях, которые из некогда могущественных властителей Южной Америки, превратились в испуганных, бедных людей второго или третьего сорта, если таковой существует.

В голове Эрнесто от увиденного постоянно происходила напряжённая работа. Он видел, что люди работают по 10–12 часов и получают гроши. Техника не предназначена облегчить труд рабочих, она нужна для увеличения производительности, а значит богатства хозяина производства. Больше всего его поражало то, что этими хозяевами были даже не богатеи, выдвинувшиеся из местных успешных предприимчивых людей, а янки, пришедшие в их страны и скупившие всё!

Мало того, законы и порядки были выстроены так, что любое противодействие жестоко каралось вплоть до каторги и тюремного заключения, и даже если человек оттуда выходил, то становился со своей семьёй изгоем, устроиться на какую-либо работу было невозможно. Несчастным приходилось уезжать, работать на вредном для здоровья производстве, где документы даже не требовали, и работать за гроши, чтобы как-нибудь прокормиться и существовать в своей недолгой обречённой жизни.

– Как изменить этот мир, как? – Эрнесто далеко не первый раз прокручивал увиденное в голове и однозначного ответа не находил, – никто не отдаст свои награбленные у народа богатства, нет, не отдаст! А значит напрашивается один вывод – нужно это богатство забрать, смести толстосумов и, встав у руля, повести людей в справедливый мир, а этих обожравшихся капиталистов поганой метлой в могилу!

Только революция может привести к лучшей жизни, только вооружённая борьба за права, за новую власть, за новое общество! А значит, нужны люди, способные сделать революцию, способные идти до конца, не боясь смерти! Вот Миаль, хороший друг, способный учёный, но для революции не подходит, ему бы науку вперёд двигать, вот это его! Значит, нужны такие же одержимые революцией, как он сам.

– Локо, а Локо, пора двигаться дальше, ты что там уснул или опять всё мечтаешь?

– Сейчас пойдём, Миаль, ты будешь долго жить, я только о тебе сейчас подумал.

6.2. От Такны до Пуно

24 марта путешественники, пересекая страну практически поперёк, уходя от океана в глубь страны, прибыли в Такна. Название "Такна" переводится с языка индейцев аймара как "холм" или "платформа", а также как "место раздела земли для обработки". Первые поселенцы появились на территории региона примерно в 9000 году до нашей эры.

И снова их ждало преодоление себя, преодоление горных дорог, отсутствие еды, воды, ночные холода.

– Миаль, сколько бы хлопот нам ни доставлял «Богатырь» своими бесконечными поломками и ремонтами, но я его сейчас вспоминаю как лучший транспорт в мире, почти как одушевлённое существо!

– Да, Локо, ты помнишь этого индюка, который нас пригласил проехать в своём грузовике до Тараты и тут же сказал, когда мы забрались, что это будет стоить 5 солей!

– Я был возмущён до глубины души, но дальнейший путь пешком, когда мы отказались ехать, был совершенно изматывающим, а ночь отняла последние силы, так как из-за холода невозможно было спать и, если б не ранчо с такими отзывчивыми и добрыми людьми, накормившими нас и давшими возможность выспаться, боюсь, нам было бы очень плохо, Миаль.

– Да, Локо, а этот грузовик, что проехал мимо и не остановился, видя наше бедственное положение?!

– Но хоть добрый жандарм из Токаны, дай бог ему здоровья, подбросил нас. О, моя Аргентина, видение, усыпанное розами, помоги нам пройти весь путь до конца!

В этот момент машина въехала в город Эстаке, и открывшаяся перед взором долина, остановившаяся в своем развитии много веков назад, была поистине чудесна. Горные акведуки – те самые, которые инки заставляли прорывать своих подданных для их же блага, – ведут в неё, образуя тысячи мелких каскадов, пересекаясь с дорогой, которая спускается вниз по спирали. Находились так высоко, что низкие облака скрывали вершины гор, но в отдельные просветы виден снег, падающий на высокие пики и мало-помалу раскрашивающий их в белые цвета. Растения, посаженные местными жителями, аккуратными грядами спускаются по горным склонам, это и ока, и кинуа, и каниуа, и рокото, и маис…

Индейцы, будто сошедшие с какой-то картины, бродили тут же в национальных одеждах из шерсти – пончо, и штаны в обтяжку, доходящие только до середины икр, и самодельные сандалии из тростника.

Спустившись в долину, тут же попали в Таранту, что на языке аймаров означает «пропасть» или «слияние». Здесь ещё больше появилось ощущение, что они переместились на несколько веков назад, смотря на колониальную церковь, проплывшую мимо них, на домишки, расположенные на разных уровнях склона вдоль дороги и облицованные одинаковым камнем. Рядом прошли женщины с заплечными торбами для детей – и взгляды, взгляды какие-то потусторонние, почти пугливые, и это у народа, который наводил когда-то ужас на империю инков.

В три часа ночи – опять в путь, предстояло выехать на Пуно в пассажирском грузовике, который, по договоренности с жандармерией, повезёт бесплатно. А пока немного можно поспать. Эрнесто и Альберто, получив у жандарма тёплые одеяла, уже через пять минут дружно посапывали. Показалось, что они не проспали и получаса, а жандарм бесцеремонно разбудил их и отправил садиться в грузовик, отправляющийся в Илаве.

Доехав до пятитысячной отметки над уровнем моря, грузовик заглох. В надежде, что его починят, они набрали блестевшего вокруг снега в этой чёрной бескрайней ночи среди гор и попытались заварить себе матэ. Машина заводиться не хотела, пришлось с индейцами двинуться в путь пешком. Тёплые носки и ботинки не спасали от холода, Эрнесто и Альберто с удивлением посматривали на мягкую звериную поступь индейцев, идущих практически босиком. Им запомнился случай, когда один из индейцев подошёл с сыном, знающим испанский, и стал расспрашивать их о «стране Перона», они тут же принялись рассказывать, описывая безмерную красоту своей Родины. Потом индеец удивил их просьбой передать ему через сына аргентинскую Конституцию, в которой его интересовали статьи про защиту стариков.

Пошёл дождь, и водитель любезно предложил им, как важным «аргентинским докторам», пробраться в переднюю часть кузова «под навес», где они познакомились с учителем из Пуно, тоже выходцем из индейцев, уволенным с работы по политическим мотивам. Много интересного они услышали от него о жизни коренных народов,