слышал, что происходит за стенами alma mater, – но здесь у него появились совсем другие заботы, иные цели. Те, что помогли ему быстро преодолеть проблемы с социализацией, подлинные или мнимые, и наконец раскрыть свои таланты. Нью-йоркская фондовая биржа переживала чудовищный крах – Хайнлайн набирал баллы для выпускного экзамена. Великая депрессия катилась по стране, фермеры оставляли свои поля, бросали дома и присоединялись к армии сезонных рабочих, чтобы хоть как-то заработать на кусок хлеба, – молодой офицер учился фехтованию, изучал испанский язык и закатывал холостяцкие пирушки. Пуританская Америка ужасалась падению нравов и вводила кодекс Хейса, запрещавший кинопродюсерам даже намекать на то, что супружеские пары спят в одной постели, – юный атлет пускался в рискованные романтические авантюры, практиковал свинг и «открытый брак», дневал и ночевал на нудистских пляжах с любимым коктейлем «Куба Либре». Но довольно беззаботный образ жизни не мешал ему напряженно размышлять о счастливой Америке будущего и о назревших социальных переменах.
Первым фантастическим рассказом Роберта Хайнлайна принято считать «Линию жизни» («Life-Line»): миф гласит, что этот текст был написан для конкурса, приз в котором составлял пятьдесят долларов. Сам фантаст тоже приложил руку к созданию легенды – однако Паттерсон выяснил, что память подвела классика. В одном из номеров журнала «Astounding Science Fiction» 1930-х издатели назвали процесс отбора рукописей из самотека – «постоянно идущим конкурсом, в котором выигрывают и читатели, и писатели». Именно на этот «конкурс» РЭХ и отправил рассказ, увидевший свет в августе 1939 года под названием «Life-Line».
На самом деле к этому моменту Хайнлайн уже завершил дебютный роман «Нам, живущим» («For Us, The Living: A Comedy of Customs»), утопию, написанную под впечатлением от фильма «Облик грядущего» Герберта Уэллса, канонической утопии «Взгляд назад. 2000–1887» социалиста Эдварда Беллами, сочинений французского философа и социолога Шарля Фурье и популярной в те годы теории социального кредита Клиффорда Дугласа о равномерном распределении государственных дивидендов. (Любопытная деталь: в 1940-м РЭХ в первый и последний раз встретился с Уэллсом лично на автограф-пати в книжном магазине в Пасадене. Неизвестно, удалось ли им поговорить о литературе, но автограф на экземпляре «Когда спящий проснется», изданном в 1910 году, Роберт получил.)
Тема социальной справедливости, свободы-равенства-братства, всегда тревожила Хайнлайна. Еще в 1934 году, вскоре после увольнения в запас из ВМФ США из-за последствий туберкулеза, он участвовал в избирательной в кампании Эптона Синклера, журналиста, писателя, будущего пулитцеровского лауреата и номинанта «Оскара»[2]. А до 1938-го Хайнлайн руководил районной организацией демократической партии и даже выдвигался в законодательное собрание Калифорнии. Однако его политическая карьера не задалась. Но оставался другой способ донести свои взгляды на будущее страны до потенциальных избирателей: там, где буксует политическая машина, вывозит литература.
Так и появилась книга «Нам, живущим», классическая по форме утопия о молодом флотском офицере, перенесшемся из эпохи Великой депрессии в благополучную и процветающую Америку будущего. Поставив точку, автор начал предлагать роман издателям – и некоторые даже проявили вялый интерес. Однако при жизни Хайнлайна пристроить книгу так и не удалось: она вышла в свет лишь в 2003-м, когда исследователи обнаружили рукопись в необъятных архивах классика. Большого шума в XXI веке этот текст не наделал, но, несмотря на некоторую архаичность, привлек внимание хайнлайноведов и хайнлайнофилов – в основном как источник идей, которые классик позднее развил в цикле «История будущего». (Занятный нюанс: уже после Второй мировой войны РЭХ договорился со своим близким другом, будущим изобретателем дианетики Роном Хаббардом, что тот перепишет, олитературит и актуализирует этот роман, не меняя политический месседж; но, к сожалению, Хаббарда увлекли другие дела и рукопись осталась нетронутой.) Если бы не эта масштабная проба пера, неизвестно, хватило бы Бобу веры в себя, чтобы обратиться к коммерческой научной фанастике, – и профессионализма, чтоб сходу заинтересовать Джона Вуда Кэмпбелла-младшего[3], редактора № 1 в американской фантастике конца тридцатых – начала сороковых.
Атомный Хайнлайн
Несмотря на впечатляющий успех в палп-журналах, реформаторский зуд и жажда изменить мир к лучшему не оставляли Хайнлайна. Отслужив во время Второй мировой в научно-исследовательской лаборатории ВМФ в Филадельфии на должности гражданского инженера и администратора среднего звена, он обзавелся знакомствами и связями в госструктурах – и после окончания войны направил свою энергию на то, чтобы пробить в военно-морском ведомстве концепцию «лунной ракеты» (в том числе – как носителя ядерной боеголовки).
Первое применение атомного оружия произвело на РЭХ сильное впечатление – но, в отличие от прекраснодушных коллег-фантастов, он искренне полагал, что, если это направление не будет активно развиваться военными, Америку ждет мрачное будущее. Единственный вариант избежать гонки вооружений по Хайнлайну – создать международную миротворческую организацию с собственной армией и исключительным правом использовать атомную бомбу. 14 августа 1945 года писатель передал по инстанциям докладную записку о необходимости создать «лунную ракету» и о том, как организовать эту работу с привлечением всех доступных ресурсов. Власти отнеслись к предложению фантаста вполне серьезно, в 1946 году его доклад рассмотрели на заседании кабинета министров США с участием президента Трумэна – но так и не дали проекту зеленый свет.
Десять лет спустя, в 1957-м, когда на орбиту вышел первый искусственный спутник Земли и во всем мире, не исключая США, энтузиасты бурно праздновали это эпохальное событие, РЭХ все глубже скатывался в пучину депрессии (учитывая двойное назначение советской космической программы – не без оснований). Победа СССР в космической гонке означала для него, что теперь русские могут нанести удар по территории США в любое время в любом месте и традиционные средства ПВО ничего не смогут им противопоставить.
Широкое обсуждение инициативы об отказе Соединенных Штатов от ядерных испытаний привело Хайнлайна в бешенство и подтолкнуло к новому всплеску политической активности. Вместе с третьей женой Вирджинией на собственные средства он разослал тысячи писем с призывом продолжить ядерные испытания, даже если ради этого придется повысить налоги и затянуть пояса, – но почему-то пламенные речи вызвали слабый отклик, а некоторые былые друзья, утомленные назойливостью писателя, и вовсе перестали общаться с четой Хайнлайн.
Ракетный Хайнлайн
РЭХ не раз подчеркивал (возможно, слегка кокетничая), что литература для него скорее способ пополнить семейный бюджет, чем дело всей жизни. Еще в довоенных письмах Кэмпбеллу он четко дал понять, что забросит эту халтурку сразу же, как только получит первый отказ. Продавать фантастику по демпинговым ценам во второстепенные журналы он не собирался: овчинка не стоила выделки. После Хиросимы и Нагасаки Хайнлайн сомневался, стоит ли снова браться за НФ, но друзья объяснили ему, что фантастика
