*****

Во время своего первого служебного назначения в США я работал с профессиональной группой агентов ФБР. Работу Федерального бюро расследований оценить было легче, чем работу ЦРУ: они либо ловили преступников, либо нет, и я считал, что это придает их организации более четкое ощущение миссии. Они не были идеальными. Один из ключевых руководителей ФБР, с которым я имел дело, подал в суд на Бюро за то, что его не повысили в должности — по его мнению, из-за страны его происхождения. Он был склонен к нервозности и особенно остро реагировал на любые предположения о том, что Управление разбирается в разведывательном бизнесе лучше, чем он. Однако в большинстве своем агенты ФБР производили на меня впечатление честных и профессиональных людей.

Между агентами ФБР и сотрудниками ЦРУ существовала огромная напряженность, поскольку их задачи совпадали — и те, и другие пытались вербовать иностранцев в США. Многие сотрудники Управления ошибочно полагали, что агенты ФБР немногим лучше неискушенных полицейских, хорошо умеющих ловить грабителей банков, но неспособных работать в разведке. Агенты ФБР, в свою очередь, чувствовали себя обделенными сотрудниками Управления[25].

На совместной конференции сотрудников ФБР и Управления, на которой я присутствовал, докладчик из ЦРУ, сам того не осознавая, начал разговаривать с «федералами» свысока.

— Вы, агенты ФБР, не так часто работаете в сфере разведки, поэтому, естественно, мы разбираемся в этой теме больше, чем вы. Вы, ребята, не можете сосредоточиться на этих вещах, потому что занимаетесь расследованием ограблений банков.

В знак протеста агенты ФБР начали вставать и уходить с конференции, и по итогу на мероприятии остались только сотрудники Управления, однако ни докладчик, ни другие присутствующие представители ЦРУ, казалось, не обратили никакого внимания на то, что их смежники только что ушли.

Перед проведением любой операции, связанной с такими важными объектами, как советские, иранские и китайские граждане, сотрудники Управления должны были согласовывать свои действия с ФБР. Любая операция с возможным криминальным уклоном требовала согласования с ФБР. Работа с агентами ФБР низшего звена была более эффективной, чем общение наших руководителей с их руководителями, поэтому я получил значок, который позволял мне свободно перемещаться по зданию Федерального бюро расследований, и это было очень полезно для налаживания отношений со смежниками.

*****

Используя документы, адрес и телефон компании прикрытия, я связался с гражданином государства-изгоя, который занимался аспирантскими исследованиями в области ядерной инженерии в местном университете, и выразил интерес к его области знаний. Его образование спонсировалось и оплачивалось его правительством. Я оставил ему свой номер телефона.

Когда мы разговаривали в следующий раз, он сказал:

— Я пытался вам позвонить, но ваш номер не работает. Мне сказали, что вы там не работаете.

— Ну конечно, это мой номер. Должно быть, когда вы звонили, трубку взяла временная секретарша.

— Но она была решительна, и сказала, что работает там давно, в очень маленьком офисе, и знает всех, но только не Ишмаэля!

Мне потребовался двойной опыт, чтобы усвоить важный урок: никогда не полагайтесь на телефонные номера, выданные Управлением. С тех пор я пользовался услугами собственных автоответчиков.

Я получил все обычные разрешения Управления и ФБР на контакт с ученым, но местное отделение ФБР в его маленьком университетском городке хотело получить личное уведомление перед любой встречей на его территории. Это был офис, состоящий из одного человека. Другие стажеры-практиканты уже имели дело с этим агентом, и проинструктировали меня, как себя с ним вести: «Он никогда не берет трубку, поэтому, чтобы поговорить с ним, нужно прийти лично. Обычно он спит за своим столом, закрыв ставни на окне, так что вам придется постучать. Стучите тихо, чтобы не напугать его, но настойчиво. Если он подумает, что вы можете уйти, он не откроет дверь».

«Мягко, но настойчиво», — повторял я про себя. Во всем этом было что-то абсурдное, но, по крайней мере, получалось, что при соблюдении правильных процедур агент неизменно давал свое согласие.

Мой ученый был человеком подозрительным, и я почти не сомневался, что он был проинструктирован своим правительством, ожидая, что ему позвонит кто-то вроде меня. Сотрудники ЦРУ, традиционно работающие под дипломатическим прикрытием Государственного департамента, обычно выдавали себя за государственных служащих, поэтому я надеялся, что мой подход как бизнесмена будет выглядеть более правдоподобным. Я планировал попросить его помочь мне решить техническую проблему. Я бы сказал, что его помощь может привести к тому, что я предложу ему работу.

Воспользовавшись своим псевдонимом и кредитной картой, я взял напрокат машину, а затем отправился в симпатичный кампус, где учился ученый-изгой. Мы планировали встретиться в кафетерии, но уже в пятидесяти шагах от него я почувствовал жар от взглядов американских аспирантов, слонявшихся поблизости. Несколько этих неопрятных ребят, демонстрировавших напускную беззаботность, последовали за мной, когда я вошел в кафетерий, — это была худшая группа наружного наблюдения, с которой я когда-либо сталкивался.

Я нашел свой объект и тепло поприветствовал его, но у того был настолько самодовольный взгляд, который практически пел: «Я знаю то, чего не знаете вы». Некоторые пухлогубые члены его импровизированной группы наблюдения разлеглись за соседними столиками, делая вид, что не слышат, а другие притаились неподалеку, обмениваясь взглядами и перешептываясь.

Я извлек из портфеля «мусор» — брошюры по продукции, предлагаемой компанией Acme Software Solutions — и начал обсуждение технической проблемы, решение которой могло бы привести к желаемому улучшению продукта. Голос у меня был негромкий, а поведение не предвещало ничего необычного. Через полчаса такой беседы некоторые из наших «соседей» потеряли интерес и удалились.

После того, как наша встреча завершилась, я направился обратно к своей машине. Группа наружного наблюдения сократилась до одного длинноволосого парня в грязной футболке, который постарался как можно ловчее и незаметнее записать номер моей арендованной машины.

На протяжении следующих нескольких месяцев я продолжал встречаться с ученым в кампусе. С каждым разом аспирантов, притаившихся поблизости, становилось все меньше, пока, наконец, не осталось ни одного. Он согласился перенести встречи за пределы кампуса, поскольку мы все ближе и ближе подходили к разведывательным отношениям.

*****

Штаб-квартира попросила наше отделение, следуя духу сотрудничества, поддерживать более тесные отношения с другими подразделениями ЦРУ в городе, и наш шеф с энтузиазмом последовал этим указаниям. Он навещал наших коллег в этих офисах и приглашал их к нам на встречи и коктейльные вечеринки. Когда штаб-квартира потребовала от шефа ежемесячно присылать список достижений нашего офиса, примерно половина нашего списка была посвящена подобным усилиям по