После отъезда мадемуазель Жорж в Россию (1808 г.) ведущей трагической актрисой Франции стала Катрин Дюшенуа (1777–1835), которая, по слухам, была одной из любовниц Наполеона. В комических ролях не имела соперниц Луиз Франсуаз Конта (1760–1813), которой доводилось выступать и перед Наполеоном. Героические роли (цариц, королев, императриц) лучше всего удавались актрисе Рокур (настоящее имя — Франсуаз Мари Сосерот: 1756–1815). Наполеон очень ценил её. В 1807 г. по его поручению Рокур возглавила передвижную группу французских актёров в Италии.

Итак, не только экономика и социальные отношения, но и образование, наука, литература, искусство переживали в годы консульства и, как мы ещё увидим, в период империи (несмотря на непрерывные с 1803 г. войны!) небывалый ранее во Франции и во всей Европе подъём. Сама возможность такого подъёма была обусловлена завоеваниями Великой революции 1789 г., которая провозгласила и гарантировала равенство прав человека и гражданина. Но реализовать эту возможность удалось только благодаря колоссальной энергии Наполеона. Никто другой не смог бы в условиях, когда Францию сотрясали партийные распри и перевороты, гражданская война в Вандее, заговоры роялистов, кровопролитные войны с двумя первыми (1792–1802 гг.), а затем и с пятью следующими коалициями европейских монархий, навести порядок в стране, стабилизировать ситуацию и узаконить постреволюционный режим — помимо общих статей Конституции конкретными правовыми нормами Гражданского кодекса.

Трудно представить себе, как успевал первый консул и будущий император вникать буквально во все (вплоть до мельчайших деталей) государственные и военные, экономические и социальные, религиозные и культурные проблемы. Его высочайшая репутация как лидера нации и личные (нередко дружеские) связи с корифеями науки, литературы, искусства, конечно, помогали ему задумывать и осуществлять любое дело и при необходимости ускорять осуществление задуманного. Вот, казалось бы, мелкий, но характерный штрих. В апреле 1806 г. Наполеон пишет коротенькую записку министру внутренних дел Ж.-Б. Шампаньи: «Когда будет закончен перевод географии Страбона?» «Наверное можно сказать, — комментирует этот факт акад. А.Н. Крылов, — что после этого перевод пошёл быстро»[1862].

Наполеона воспринимают прежде всего как военного гения. Но не менее велик он и как государственный деятель, администратор, законодатель, творец Гражданского кодекса. Его Кодекс стал основой развития гражданского общества в Европе с тех пор и до наших дней. Очень точно выразился Д.С. Мережковский: «Кодекс всемирен, так же как и Революция»[1863]. Поэтому и поклонники Наполеона, и его критики признают, что Гражданский кодекс — «самое благородное творение» его гения (Стендаль[1864]), «одного Code Napoléon было достаточно, чтобы составить славу для законодателя» (А.К. Дживелегов[1865]). Сам Наполеон хорошо это понимал. «Моя истинная слава не в том, что я выиграл 50 сражений; одно Ватерлоо зачеркнуло их все. То, что будет жить вечно, — это мой Гражданский кодекс»[1866], — так подвёл он на острове Святой Елены главный итог своей жизни.

Заключение

Проследив жизненный путь Наполеона, ещё до того как он стал императором, удивляешься его феноменальной неповторимости: сын заштатного дворянина-островитянина, в 22 года лейтенант, в 24 — генерал, в 28 — всемирно прославленный полководец, которого уже тогда ставили в один ряд с Ганнибалом и Цезарем, в 30 лет — завершитель величайшей из революций, повелитель Франции, её реформатор и законодатель. В следующие 15 лет и 100 дней он познает ещё более высокие взлёты, но уже и падения — от Москвы до Парижа и от одного острова (Эльба) до другого (Святой Елены). Как бы то ни было, о нём уже в 1799–1804 гг. можно было сказать, что мир не знал другого примера столь головокружительной карьеры. Генерал М.-С. Фуа, соратник Наполеона, так вспоминал о нём: «Подобно богам Гомера, он, сделав три шага, был уже на краю света»[1867].

В самом деле, к 1804 г. Наполеон успел поразить мир своими военными победами на просторах Италии и Египта, сразу же и навечно запечатлёнными в истории: Лоди и Арколе, Кастильоне и Риволи, Пирамиды и Маренго были тогда у всех на устах. Но ещё более значимыми, как выяснилось впоследствии, стали и для Франции, и для всей Европы его мирные свершения: это он «упорядочил хаос» революции 1789 г., положил конец партийным распрям, политическому террору, бандитизму и роялистским заговорам, восстановил разрушенный и поруганный статус религии при полной свободе вероисповеданий и, главное, при сохранении светского характера государства. Он завоевал для Французской республики мир после 10-летнего кровопролития (оказалось, ненадолго, но в этом не его основная вина) и стабилизировал внутреннее положение в стране, закрепив стабилизацию своим Гражданским кодексом.

Выдающийся российский «наполеоновед» Е.В. Тарле подчёркивал, что вся политика Наполеона как первого консула, а тем более как императора, строилась в интересах «французской крупной буржуазии, диктатуру которой он стремился утвердить», «отметая прочь все тенденции, которые выражали демократические стремления мелкой буржуазии»; поэтому, мол, «его ни в какой степени нельзя считать «завершителем» революции, а с полным правом необходимо считать её ликвидатором»[1868]. Такая точка зрения в советской историографии была общепринятой. Сегодня же не только зарубежные, но и российские историки в большинстве своём признают, что социальная база наполеоновского режима была гораздо шире. Она включала в себя не только крупную буржуазию («толстосумов от революции», как выразился Ж. Тюлар[1869]), но и среднюю, и мелкую, вплоть до бедных крестьян, но собственников — всех тех французов, которые значились до революции как «третье сословие» («tiers état»)[1870]. Наполеон прямо говорил: «Те, кто раньше назывался «третьим сословием» — самая здоровая часть населения, имеющая самые широкие и самые тесные связи с правительством»[1871]. Это бывшее «третье сословие» составляло громадное большинство нации. Оно решительно поддержало режим первого консула (и отчасти по инерции — императора), став его социальной опорой, поскольку обрело в результате революции и закрепило за собой по Конституции 1799 г. и Кодексу Наполеона два самых главных из жизненных благ — гражданскую свободу и собственность.

Мало того, даже люди из первых двух сословий, бывшие дворяне и священнослужители в немалом числе решили сотрудничать с первым консулом, благодаря его мудрому политическому курсу на общенациональное единение по принципу «Ни красных колпаков, ни красных каблуков!». Важную роль при этом сыграл его декрет 26 апреля 1802 г. о всеобщей политической амнистии, вследствие