Подлинным украшением музыкальной жизни во Франции при Наполеоне были концерты, с которыми выступал в театрах и дворцах величайший скрипач всех времён и народов итальянец Никколо Паганини (1782–1840). Генрих Гейне в новелле «Флорентийские ночи» неподражаемо описал свои впечатления от игры Паганини: «О, это было тающее, сладострастно изнемогающее блаженство! <…> Это был человек-планета, вокруг которого с размеренной торжественностью, в божественном ритме вращалась вселенная»[1849]. В Париже Паганини всегда имел триумфальный успех. Во Францию его влекли две причины. Во-первых, напомню читателю, что он был связан «узами любви» с Полиной Бонапарт — любви едва ли долгой и, со стороны Полины, взаимной, засвидетельствованной современниками[1850]. А главное, Паганини восторгался гением Наполеона, он написал сонату «Наполеон» и производил фурор, исполняя её в столице Франции[1851].

Неоднократно выступал в Париже с концертами классик австрийской и мировой музыки, член Национального Института Франции с 1801 г. Йозеф Гайдн (1732–1809). Торопясь на премьеру именно его оратории «Сотворение мира» 24 декабря 1800 г., Наполеон и Жозефина едва не стали жертвами адской машины роялистов. Зато Гайдн получил из Парижа медаль в честь этого исполнения оратории. «На лицевой стороне художник изобразил портрет Гайдна, а на обратной — звёздную корону и над ней лиру, а также дату и надпись, в честь какого события отлита медаль»[1852]. В Париже было издано полное собрание квартетов Гайдна.

Совершенно особая тема — Наполеон и Бетховен. Величайший композитор-симфонист Людвиг ван Бетховен (1770–1827) был восхищён деяниями и самой личностью Наполеона как полководца и главы Французской республики, посвятив ему весной 1804 г. свою Третью («Героическую») симфонию. «Симфония, собственно, имеет название «Бонапарт»», — уведомил композитор своего нотоиздателя Г. Гертеля[1853]. Но после того как гражданин Бонапарт короновал себя, став (для Бетховена в один ряд с другими монархами) императором Наполеоном, композитор изменил посвящение: «Героическая симфония в честь памяти великого человека»[1854]. Это «в честь памяти» звучит как реквием: Бонапарт — «великий человек» — словно бы умер для Бетховена.

Главные роли в музыкальных театрах Франции при Наполеоне с наибольшим успехом исполняли зарубежные, почти исключительно итальянские певцы, которые часто и подолгу гастролировали в Париже (где, кстати, процветал особый театр Итальянской оперы), а при случае и в других городах. Правда, вровень с ними блистал в Итальянской опере испанец, певец (тенор) и педагог Мануэль дель Пополо Висенте Гарсиа (1775–1832) — отец двух великих певиц, считавшихся французскими: Марии Малибран и Полины Виардо. Самым выдающимся артистом Итальянской оперы в Париже был Джироламо Крешентини (1762–1846) — один из последних и наиболее знаменитых певцов-кастратов. В 1808 г. он получил от Наполеона орден Железной короны. Рядом с ним властвовала на оперной сцене уже знакомая читателю Джузеппина Грассини, по авторитетному мнению Стендаля, «самая знаменитая и обворожительная артистка того времени»[1855]. Соперница Грассини, тоже постоянно гастролировавшая в Париже, с 1814 г. — художественный руководитель Итальянской оперы, Анжелика Каталани (1780–1849) обладала голосом, в котором, как вспоминал о ней Ф.Ф. Вигель, «были все ноты, от тонкого сопрано до густого баса»[1856], но в артистизме она уступала Грассини, поэтому Наполеон ценил её меньше.

Из французских вокалистов не затерялся в этой компании мировых звёзд, может быть, только Пьер-Жан Гара (1764–1823). Именно он выступал солистом на премьере «Сотворения мира» Гайдна в роковой день 24 декабря 1800 г.

Зато французский балет обходился при Наполеоне собственными звёздами. Среди них выделялись: Жан Доберваль (1742–1806) — танцовщик и балетмейстер, учитель великого Шарля Луи Дидло, того самого (напомню читателю), который до отъезда в Россию бесподобно выступал на домашних спектаклях в Мальмезоне перед Наполеоном и Жозефиной; Пьер Гардель (1758–1840) — артист и главный балетмейстер Парижской оперы в 1787–1827 гг.; Огюст Вестрис (1760–1840) — премьер-солист французского балета, который первым ввёл в мужской танец прыжки и пируэты.

Что касается драматического театра, то в нём — во многом благодаря личному вниманию со стороны Наполеона, который ставил драму выше балета и даже оперы, — годы консульства и империи стали временем небывалого до тех пор расцвета отечественного искусства. Показательно, что и здесь, как в живописи царил Давид, а в скульптуре Канова, был свой «царь» — Франсуа Жозеф Тальма (1763–1826), личный друг и Давида, и самого Наполеона, революционер и бонапартист, основатель Театра Республики (1791–1799 гг.) и общепризнанный лидер главного театра Франции Комеди Франсез. Кстати говоря, ныне действующий устав Комеди Франсез Наполеон утвердил осенью 1812 г., будучи в Москве, специальным «Московским декретом».

Тальма — один из великих мастеров не только французского, но и мирового театра, потрясавший зрителей разных стран исполнением трагических и героических ролей. Наполеон ценил его больше, чем кого-либо из театрального мира, и, как мы ещё увидим (во втором томе «Наполеона Великого»), возьмёт его с собой в Эрфурт на свидание с Александром I, где соберутся кроме двух императоров короли саксонский, баварский, вестфальский, вюртембергский, герцог Веймарский и многие германские князья. Наполеон так и скажет Тальма: «Вы будете играть перед партером королей!»[1857]

Как известно, Тальма дружил с Наполеоном, когда тот был ещё только бедным артиллерийским капитаном, доставляя будущему императору контрамарки в театр, ссужал его деньгами и книгами. Их дружба не прерывалась вплоть до «Ста дней» Наполеона. По словам самого Тальма, он относился к Наполеону с «чувством безграничного восхищения»[1858].

Долгое время предметом догадок и светских сплетен оставался пылкий роман Тальма с любимой сестрой Наполеона Полиной, которая тогда была замужем за итальянским князем Камиллом Боргезе, но в разладе с ним[1859]. Со временем обнаружились черновики страстных писем Тальма к Полине, которые не оставляют сомнения в том, что больше года Полина отвечала первому актёру Франции взаимностью. Некоторые письма цитирует в своей книге о Тальма советский театровед А.И. Дейч. Вот фрагмент одного из них: «Сокровище моё, в ожидании момента, когда я смогу заказать браслет из волос, что ты мне подарила, я спрятал их в платок с теми, что были у меня раньше, и ношу их на сердце»[1860].

Современниками Тальма были и другие корифеи сцены, которые в годы консульства и Империи прославили французский театр, а вместе с ним и себя лично. В первую очередь это учитель самого Тальма, блистательный комик, если не сказать сатирик, Жан Батист Дюгазон (1746–1809) и, выражаясь современным языком, такие две суперзвезды, как мадемуазель Марс и мадемуазель Жорж.

С мадемуазель Жорж (прославленной на всю Европу актрисой, настоящее имя которой Маргерит Жозефин Веймер) читатель уже знаком. Познакомимся