Как-то архитектор района встретил меня на улице, посмеялся и пожалел, что больше не присутствую: «Свежую струю вносили».

Подвезли к новой школе саженцы – сад разбить. Выпросила я у директора часть этих саженцев и со старшеклассниками начала у центральной дороги рябинки, берёзки, клёны высаживать. Поссовету были выделены деньги на благоустройство – потребовала оплатить труд детей. Дети с родителями радовались – в поссовете косились.

Время шло, по резолюции митинга ничего не делалось, а приближались выборы – встречи с кандидатами в депутаты. Собрала я, умненькая, людей своей группы: «Будем агитировать за кандидата, что выдвинет программу по благоустройству посёлка».

В актовом зале школы объявили вечером встречу с претендентами; народу – не протолкнуться! Первый кандидат о митинге был наслышан – пообещал «приложить все силы для претворения резолюции в жизнь». Второго и третьего заулюлюкали и прогнали со сцены: о проблемах посёлка не слыхали даже.

То, что произошло дальше, умной голове предвидеть и представить было бы трудно, а нам, наивно-глупеньким, и вовсе ума не достало.

А случилось так, что все члены инициативной группы сразу же после собрания утром следующего дня получили официальные приглашения «в обязательном порядке явиться на расширенное внеочередное заседание поселкового совета депутатов трудящихся».

Председатель Поссовета, «человек хороший», у трибуны печально начал:

– Собрали мы вас, товарищи дорогие, по важному вопросу. Ночью по телефонному звонку меня предупредили, что у нас на посёлке готовится заговор. Есть у нас, оказывается, определённые силы, которые всё ещё надеются свергнуть советскую власть. Неймётся врагам! Наша родная власть в страшной кровопролитной борьбе завоёвана, в ней отцы и деды в семнадцатом полегли. Думали – врагов добили, оказывается, – ошибались.

По мере того, как он говорил, рос и страх. Он лез под кожу, к каждой нервной клетке – лица напрягались. «Неужели про нашу группу? – ёкнуло во мне что-то, и я похолодела. – Это они могут!» Группа удивлённо переглядывалась. Молодая женщина, инженер по образованию, шёпотом успокоила: «Припугнуть хотят – не бойтесь». Механик по электротехнике, совсем ещё молодой мужчина, зашептал: «Что он мелет? Где он врагов видит?»

К трибуне вышел пожилой пенсионер – вся грудь звенит.

– Фрицев разбили, а тут под боком головы поднимают? Не позволю – своими руками придушу! – поднял он кулаки. – Не за то я кровь проливал, шоб кто-то нашу родну советску власть опоганил! Покажите нам их, врагов!

– Вот именно, – подала я голос, – покажите!

Все молчали, будто в зале – вакуум. В этом вакууме пенсионер прошёл на место. Пауза тянулась. То ли сценарий не был продуман, то ли, действительно, вспомнились мрачные тридцатые и сороковые – люди сидели, как в столбняке. В поисках «врага» робко начали оглядываться. Мы – тоже. Неподвижным оставался лишь первый ряд. Из него, наконец, поднялся лысый мужчина с тяжёлым взглядом.

– Надеемся, что враги встанут и сами признаются в своих зловещих делах. Мы терпеливы – подождём, но шантажировать и охаивать честных и порядочных людей не позволим! Заклеймём шантажистов!

– Они, что ли, среди нас, эти враги? – опять не выдержала я.

Из первого ряда поднялся сосед лысого.

– Будьте бдительны, люди, – они ещё и прикидываются! Не поддавайтесь внешности – внешность обманчива!

Как все тугодумы, я только теперь поняла, что сделать врага хотят из меня. Это, видимо, поняла и моя соседка, самая активная участница группы. Её звонкий голос прозвучал слишком смело:

– Меня оторвали от работы – для чего? Чтобы страху нагнать? Куда и зачем нас пригласили?

– А вы не понимаете?

– Хватит «намякивать» и страхи нагнетать! Врага, как я понимаю, вы уже знаете. Может, это я?

– Ну, вас, допустим, никто не обвинят. А вот рядом с вами – сидит… ангелочком прикинулась! И как не стыдно? Советска власть вырастила её, образование дала, а она народ баламутит. Кого ж она воспитат? Таких же врагов и баламутов?

«Действо», перенесённое из страшных тридцатых в восьмидесятые и выглядевшее не только фантастически, но и уродливо-комически, было, тем не менее, реальностью. Оно могло иметь далеко идущие последствия. Моя соседка это понимала.

– Кошмар какой-то! Это что, – изумилась женщина, – она вот, Адольфовна, враг? Да все бы, как она, были – у нас везде и во всём давно бы порядок был! Она первая за посёлок наш болеет! Интересно, кто маразм этот устроил? Думаете, поверим? И вы верите, что перед вами враг? – обратилась она к секретарше, молодой пышноголовой красавице.

– Нет, я не верю.

Тут и я не выдержала – поднялась к трибуне.

– Да, я враг. Враг таких комедий, которые нас от дела отрывают. Враг тех, кто к проблемам посёлка равнодушен. Кто из вас хотя бы мизинчиком пошевелил, чтобы задуматься над решениями митинга? Грош вам цена, депутатам! Врагов ищут… Да вы и есть первые враги – ничего не делаете! Лучше бы в таком же полном составе и с такой же страстью добивались объездной дороги, трамвая, кинотеатра, скверов и газонов, спортивных и художественных школ, массовой телефонизации, увеличения количества маршрутных автобусов, нормальных остановок и ещё много другого. Вы зашорены словами о советской власти, но ничего для неё не делаете.

– Ничо не понимаю, – поднялась с места молодая депутатка, – с работы отпросилася – для чо? Вы сами-то веритя, шо она враг? Человек за наши интересы страдат – а вы? Её паддержать ба! Эх, вы!

– Я молодой еще, – вскочил из нашей группы механик по электротехнике, – в хороших делах участвовать хотел. Оказывается, и за хорошие бьют. Кому-то они не нравятся – вот что пугает!

«Враги советской власти», мы прорывались на городские и краевые партийные пленумы, к прессе, телевидению и радио, пока о проблемах посёлка не заговорили во всеуслышание. Телефонная станция, трамвайная линия, кедрово-берёзовая аллея вокруг школы, спортивная и художественная школа, увеличение количества маршрутных автобусов, заново заасфальтированная центральная улица, замена в гастрономе прилавок – всё это было сделано за какие-нибудь три года.

А не-ервы, одна-ако, потрепали!..

Сердечные дела Али и парадокс с поездом

Аля подросла как-то быстро и незаметно. Дети, учителя, родители смеялись: «Маленькая всё была и враз большая стала». Одевать её по моде я не успевала – одеваться с моего плеча она уже не хотела. В июне 1985 года она поступила в музыкальное училище. Побывав в училище, я обнаружила, что гардероб моей дочери желает лучшего. Зимняя одежда требовала больших затрат – приходилось усиленно экономить. Купила драп цвета бордо, мех светлого песца и в ателье заказала пальто с воротом из того же меха, что и шапка. В начале зимы она оделась во всё новое и внезапно