4.4. Петербург – Константинополь

– Ну что, господа? Давайте обсудим наши дела, – Неплюев посмотрел на присутствующих работников резидентства, улыбнулся: – Что, Григорий, тебя ещё не завербовали?

– Ива-ан Иванович!

– Шучу, шучу… Там я выбил тебе повышение довольствия, так что получать будешь побольше! И тебе, Антонио Марини, обещают поднять!

– Ой, спа-си-бо! – послышались довольные возгласы.

– Недаром настоял, что нужно принимать в школу нашу переводчиков детей в возрасте от 10 до 12 лет. Обходятся сносно, 250 левков на содержание и обучение (примерно 175 рублей). И учатся прилежно, и обучать легче. А взрослые ученики хлеба одного съедают немерено, а отдачи мало. Предложил Академии ввести оплату для учащихся от знаний. Интерес поднимем к учёбе!

– Вот это правильно, Иван Иванович, вот это правильно!

У Мальцева заблестели глаза, и он начал потирать руки:

– Посылали вы с договорами к подписи в Петербург меня, так такая там нужда стала с обучением итальянскому, латинскому и турецкому. Знание турецкого уже не только здесь потребно, но и в Питере, т. к. из Турции потянулись дипломаты в столицу.

– Значит, мы всё правильно, господа, делаем!

Присутствующие увидели, что настроение Неплюева резко переменилось, заходили желваки на скулах. Один из курьеров уткнулся носом в стол, как будто пытался спрятаться в этих стенах комнаты.

– А вот есть у нас и проблемы. Господа! Один из наших сотрудников обвинен в неуплате греку долга в восемьсот пятьдесят левков. Турки потребовали у меня уплаты долга или выдачи его им для суда по их закону!

Среди присутствующих возник шум, все стали поворачивать головы к обвиняемому.

– Уважаемый, вы отдаёте себе отчёт, что пострадает авторитет России?!

В комнате послышалось какое-то мямленье. Неплюев продолжил:

– Я уплачу долг из посольской казны. Однако только из интересов Отечества!

В тишине раздался выдох облегчения.

– Но! Господин Мальцев, это вас прошу проконтролировать лично, чтоб были проданы товары, принадлежавшие виновнику, а вырученную сумму внести в казну. Ответы, что нечем было заплатить, не принимаются. В следующий раз виновный пойдёт под османский суд!

– Все по местам! А вас, Григорий, попросил бы остаться.

Проверив, плотно ли закрыта дверь, Неплюев присел напротив своего секретаря.

– Григорий, инструкция нам предусматривает строить отношения с европейскими дипломатами «с весьма осторожною поступкою». Надо прямо отметить, что европейские державы представлены в Турции опытными дипломатами, опасающимися перспектив выхода России в Средиземноморье. Так, английский посол Абрахам Станьян постоянно противостоит нашим деяниям. Согласно инструкциям из Петербурга, во многих случаях мы должны действовать совместно с ним. Сложные отношения складываются и с французским послом Бонаком. Что ты думаешь по этому вопросу?

– Да, Иван Иванович, согласен с вами полностью: Бонака, отказался с нами обсуждать совместную линию поведения при переговорах с турками. Непросто идут дела с австрийским резидентом Тальманом, который часто взаимодействует с английским послом и всюду хочет пролезть первым. Но мы опять же имеем хорошие отношения с Голландией, тут и посол Кальерс, и переводчик посольства Тейльс, получающий жалованье от нашего правительства, оказывают нашей миссии содействие.

– Надо больше, я думаю, Григорий, опираться на байюлов Венецианского представительства, недаром оно существует в Константинополе 500 лет. Я, будучи в гардемаринах, сражался за республику, и они это помнят!

Дружественные отношения, ставшие впоследствии традиционными, установились при Неплюеве между русской и венецианской миссиями. Последняя была самой многочисленной и влиятельной в турецкой столице, несмотря на скромное положение Венецианской республики в тогдашней европейской политике, в частности в Восточном Средиземноморье.

Венецианская миссия сыграла для Неплюева роль дипломатической школы, важнейшие уроки которой он передавал молодой русской дипломатии через свои регулярные реляции в Петербург. Прежде всего это относилось к важнейшему для дипломата искусству наблюдения и добывания сведений, умению использовать на пользу своему отечеству каждый день службы.

У венецианцев, было чему поучиться, тем более что цель постоянного проживания резидента как раз и состояла в том, чтобы видеть и, по возможности, предугадывать каждый шаг и местных властей, и других дипломатов, точно и регулярно извещая об этом свое правительство. Все это требовало умения, такта и немалых финансовых средств. Неосторожный шаг, неловко проявленный интерес могли привести не только к личным неприятностям, но и к осложнению межгосударственных отношений. Немало важных для повседневной работы сведений Неплюев получал непосредственно через байюлов. Но в своих реляциях и письмах он почти не упоминает о встречах с ними (возможно, ради сохранения доверительности, и не исключено, что по просьбе самих байюлов). Зато об этом подробно доносили своему Сенату венецианцы.

– Что ещё у нас с тобой важного?

– Иван Иванович, несмотря на сложности работы в Османской империи, у нас уже неплохая разветвлённая агентурная сеть. Вот-вот мы установим полный контакт в окружении французского посла, и через этого агента будем получать известия обо всех шагах своего соперника!

– Проблема в оперативности, Григорий, долго приходится ждать нам, и долго ждать приходится вестей от нас в Петербурге.

– Переписку, вы знаете, ведём с Коллегией иностранных дел, с дипломатами из различных стран, путь курьера с почтой выходит около месяца в один конец, а порой и больше, когда приходится посылать в обходной путь при угрозе, что могут перехватить.

– Да и это не напрасно… Хоть и делаем переписку в двух, трёх копиях цифровым шифром, но бережёного бог бережёт. А ещё связь с военными на кавказском направлении важна. Да, работы много, но ничего, ничего…

Жизнь вносила свои коррективы в дипломатическую работу в Константинополе: умирает в 1726 году переводчик Г. Мальцев. В 1727 году Неплюев, отправив императрице Екатерине I положенные по её указу согласно списку покупки, куда входили: бальзам, розовое масло, кофе, обратился с прошением отпустить его жену и дочь (двое детей умерли) в Константинополь. Императрица охотно согласилась, на дорогу пожаловала 500 рублей и в провожатые повелела отпустить лейтенанта Василия Ивановича Татищева – двоюродного брата жены, и прапорщика Наковальнина, распорядилась выделить подводы до Киева с казенными прогонами. В августе семья прибыла в Константинополь.

Радость встречи была недолгой, рутина дипломатической работы вновь поглотила всё свободное время, но чувство, что семья рядом, грела душу.

В помощь был прислан бывший российский консул в Кадисе Алексей Андреевич Вешняков. Он прибыл в Константинополь в 1730 году и после отозвания Неплюева из Турции в 1735 году до