Ещё в этот день дети почему-то обильно обливались водой. Вначале мы думали, из-за жары, затем – в честь нашего рождения. Всё оказалось гораздо проще: седьмое июля был праздником Ивана Купалы, обрядового праздника славян, и он совпадал с нашим личным.

Отмечать дни рождения во взрослой жизни тоже не удавалось. Этим летом (7.07.77.) нам с Изольдой исполнялось сорок, и очень хотелось хотя бы раз в жизни почувствовать себя королевами…

– Твой день рождения мы всегда отмечаем. Давай и мой отпразднуем – юбилей всё-таки! – предложила я как-то Валентину.

– Да я что – против?

Предстояло сшить платье. Мама, мастер-швея высокого класса, взялась помогать.

– Сейчас из парчи шьют – модно, давай купим! – незаметно навязывала она свой вкус. – У Изы уже есть.

– И где мне его, парчовое, надевать?

– В гостях, в театрах. Пусть лежит – на торжественные случаи всегда будет, что надеть!

– Часто ли я в театр хожу? Давай купим другой материал!

– А мне парча нравится – такую красивую видела!

Я подчинилась и пошла с нею в магазин. Парча, действительно, оказалась красивой, и платье получилось самое что ни на есть «королевское». До пят, оно было в двух вариантах: для зимы – с рукавами, для лета – с крылышками.

Задумались, где праздновать. В ресторане – дорого, дома – душно и жарко. Выход нашёл Валентин:

– Двор стариков. Ничего лучшего не придумать – свежий воздух, простор. Хотят за столом посидеть – пожалуйста; захотят потанцевать – места хватит.

Всю неделю я готовилась, а перед днём торжества вообще не спала – шинковала, жарила, парила.

Мама радовалась, что все её семеро детей собрались вместе: Женя с

Виктором (семья Гартманн); Эльвира, работавшая в заводской лаборатории, но ещё не замужняя; Володя с Любой; Виктор с Лидой и ещё не женатый двадцатилетний Артур. Все молоды, красивы и при деле. Сыновья достойно отслужили армию, краснеть ни за кого не пришлось: на всех получали благодарственные письма.

Нижний ряд справа налево: Женя, папа Лео, мама, Саша Кельблер, Эльвира. Средний ряд: Артур Кельблер, Татьяна, Борис Исаков, Иза, Люба, Таня, Антонина. Верхний ряд: Витя Гартманн, Игорь и Костя Исаковы, Володя и Витя Кельблеры, Валентин Стремяков.

Барнаул. Алтай. 1978

Гордилась мать и своими первенцами-близняшками. Была признательна Изе, что всех перетащила в город, радовалась, что в жизни всего добивались сами. «Отец остался бы доволен, – говорила она, глядя на совсем уже взрослых сыновей Изы, Игоря и Костю. Переводила взгляд на моих, что были поменьше, и, думая о своём, заканчивала: «Шнайдеровская порода продолжается».

Я натянула платье, счастливо закружилась: «Запомните такую, ещё молодую!», словно знала, что этот, с размахом, день рождения в жизни моей – первый и последний. Школа хлопотала о присвоении мне почётного звания Отличника Народного Просвещения (удостоверение вручили 19.06.80.). Как бы трудно ни было, старшие дочери приумножали честь уважаемой семьи.

Уже семь лет, как окончила Иза юридический факультет Томского университета. Прошедшая все ступеньки юридической лестницы: делопроизводитель, секретарь судебного заседания, секретарь суда, народный исполнитель, органы дознания в милиции, народный заседатель, судья – она вот уже пять лет работала помощником прокурора Центрального района. Выросшая и жившая в тоталитарном режиме, государственный защитник этого режима, она служила Правде, Людям и Отечеству, стараясь использовать законы в интересах обиженных и оскорблённых, что было, ой, как непросто – неприятности стороной не обходили.

Сейчас, в наше сорокалетие, матери только 66. Она много трудится и ещё довольно крепкая. Голова её, жгуче-чёрная когда-то, теперь разноцветная: пряди белые, пшеничные и натуральные.

Невысокая ростом, она стала совсем маленькой. «Колобок», – дразнят её сыновья. Высокий, как нам казалось в детстве, папа Лео тоже уменьшился и раздался в ширину, на задымленной голове появилась плешина. По возможности они всем ещё помогают: то с внуками посидеть – а их уже восьмеро – то в саду помочь, то очередь в магазине отстоять, то сшить что-то. Да мало ли чего!

На дни рождения – не важно, чьи они были: родителей, детей или внуков – в «доперестроечное время» (до 1990 года) собирались мы обычно вместе. Однажды на шестидесятилетие папы Лео приехал из деревни его младший брат – маленький Саша из детства, по имени Степной Кучук. Он ассоциировался с бабушкой Линдой и её безвременно ушедшими дочерьми – Марусей и Фридой. При редких встречах с Сашей к горлу всегда подкатывал ком, и я удушливо молчала, боясь истерично разрыдаться, – смотрела на него, а видела то время, нищее и безжалостно голодное.

– Ну, что ты так? – улыбаясь, обнимал он меня. – Забыть пора. Я и то уже забыл.

Он раздобрел и нисколько не походил на того жалкого своей худобой мальчишку в изодранных штанишках; лишь добрые глаза – всё те же…

– Как ты, Саша? – это было единственное, на что меня хватало.

И он рассказывал, восхищаясь, какие у него красивые умницы-дочери, что «зажиточно» живёт – мотоцикл купил!

В самом начале пиршества, пока все ещё были трезвы, решили сфотографироваться на память. Недалеко находилась фотостудия, и, оставив малышей в маленькой квартире стариков, мы шумной толпой отправились «фотаться», будто чувствовали, что видим Сашу в последний раз…

Погиб он при невыясненных обстоятельствах – безжизненное тело нашли в поле рядом с мотоциклом.

Предчувствие

Время летит. Дети радуют. Алёнушка – уже первоклассница. Юра – старший знаменосец дружины. Когда он, стройный, в центре своих помощников торжественно чеканит шаг под барабанную дробь, по телу пробегает дрожь и на глаза наворачиваются слёзы. Элитной школы в этом районе нет – приходится довольствоваться той, в которой учатся дети. Юрин класс беспокоит особенно: хулиганов много

Приближались новогодние праздники, и я колдовала над костюмами. 12-летнему Юре предложила сшить костюм джигита, а первокласснице Але – снежинки, они согласились.

Субботний день. За окном поёт и завывает вьюга. Я – за швейной машинкой, дети занимаются своими делами. Юра при свете настольной лампы читает за письменным столом, Аля – в зале на полу.

Юра

В квартире уютно и тепло: ветер дует с другой, противоположной стороны. Окно в спаленке облеплено снегом, большое балконное в зале дребезжит и тоже в снегу. В такую погоду хорошо сидеть дома, но Валентину не сидится, и от этого тревожно