Сонет 13. Мир – это сцена

Мир – это театр: за веком век пред высшей аудиторией предстают души, надевшие маски и закутавшиеся в механизм из плоти, Природа же, как собственное Искусство Бога, руководит представлением. Каждый играет роль, полученную по наследию; проходят от хора к хору, от сцены к сцене, и сами себя украшают радостями и горестями, а Рок, словно автор комедий, заполняет страницы. Никто ничего не делает и не переносит страданий, будь ли они прокляты или благословенны, кроме того, что написала великая Мудрость, чтобы ублажить каждого, кто подносит ей миртовый [венец], – пока все мы, наконец, не сложим свои маски, обозначающие блаженство или горе, в землю, воду или на воздух, в Боге узрим мы, кто лучше всех говорил и играл.

Примечание. В английском тексте: «from sphere to sphere» – «от сферы к сфере», но это изменено нами по итальянскому оригиналу, куда менее абстрактному: «di scena in scena van» – «от сцены к сцене». Кампанелла не раз в своем поэтическом творчестве обращался к теме «мир – театр». Вот его собственные примечания к этому сонету: «Тела – маски душ, и дело их не первостепенное, а прикладное, согласно постановлению божественного провидения о том, что не всяк король, кто королевскую «маску» носит. Когда же возвращены будут маски стихиям, нагие будем и увидим в Боге, свете живом, кто лучше осуществил то, что был должен. Так что, пока суд да дело, терпение нужно иметь, чтобы постичь [смысл вселенской] комедии [только] в Судный день»[427]. Это сравнение уходит корнями еще в Античность (Платон в «Законах» именует людей «куклами богов»), хотя в первую очередь нельзя не вспомнить куда более знаменитые шекспировские строки из его комедии «Как вам это понравится» (1599): «Весь мир – театр. В нем женщины, мужчины – все актеры. У них свои есть выходы, уходы, И каждый не одну играет роль…»[428] И если Кампанелла вряд ли мог быть знаком с комедией великого англичанина, античные классики, высказывавшие подобные мысли (Эпиктет, Сенека, Лукиан Самосатский), были ему, безусловно, ведомы. Эпиктет увещевал: «Помни: ты – актер в спектакле и должен играть роль, назначенную тебе распорядителем, будь эта роль велика или мала. Если он назначил тебе роль нищего, постарайся и ее сыграть как следует, да и любую другую роль: калеки, государя или обыкновенного гражданина. Твое дело – хорошо исполнить свою роль; выбор роли – дело другого».

Сонет 14. Человеческая комедия

Природа, направляемая Богом, создала в космосе вселенскую комедию, которую мы созерцаем. В ней каждая звезда, каждый человек, каждая сущность, каждое живое существо имеет свою участь и свое место. И когда пьеса закончится, Бог будет судить по Своей справедливости и милости. А род людской, обезьянничая, подражая этому божественному искусству, сам себе на Земле комедию сочиняет: королей, священников, рабов он перед взором простого народа представляет героями, раздает им маски, чтобы они играли свои роли, – совсем не мудро, как мы видим; ибо мы слишком часто провозглашаем в лике святых людей неблагочестивых, а святых – убиваем, в то время как фальшивые господа выстраивают свои войска в боевой порядок против истинной знати.

Примечание. Следует отметить, что для средневековых итальянцев понятие «комедия» вовсе не соответствовало чему-то смешному или пошлому, как у нас теперь. Достаточно вспомнить «Божественную комедию» Данте, где веселого на самом деле крайне мало (в своих комментариях к данному сонету Кампанелла, кстати, вспоминает Данте и цитирует фрагмент VIII песни «Рая»). Это просто была пьеса с хорошим концом. Теперь уже людям нашего времени покажется странным, что под хорошим концом «всемирной комедии» тот же Кампанелла, например, понимал конец света, сиречь всеобщую погибель, и Страшный суд.

Сонет 15. Истинные цари

Нерон был царем благодаря несчастному стечению обстоятельств, Сократ же – поистине от Природы; по праву того и другого – Август; менее удачно смешались в Сципионе удача и истина. Принц со шпорами все еще стремится искоренить семя двух имперских Природ – как Ирод, Каиафа, Мелет – все, кто злодеяниями удерживают похищенное [ими] государство, рабы, души которых говорят им, что они не что иное, как [именно] рабы, сражают тех, чьи права на царство от Природы – очевидны; мученичество – признак [истинного] королевского [величия]. И хоть они мертвы, они продолжают править из своих могил: тираны падают, и законы их не могут удержаться – а [апостолы] Павел и Петр вознеслись над Римом, чтобы править.

Сонет 16. Что делает царем

Тот, у кого есть кисть и краски, по случаю мазню развозит, пачкая стены и холсты – не художник; но тот [истинный художник], кто, не завися от всего этого, умел и мудр в своем искусстве. Ряса и тонзура не делают монаха; также не делают короля обширная держава и помпезные войны, но тот, кто совмещает [в себе] Иисуса, Палладу и Марса, будь он раб или низкого происхождения, – носит тиару. Человек не рождается увенчанным короной, словно царь зверей, ибо звери в этой вселенной нуждаются в видимом знаке у того, кому они должны подчиняться (видимо, речь идет о гриве льва. – Е. С.). В то время как для людей подходит республика – либо принц, чья пригодность [к правлению] проверена и испытана, а не основана на лени или ложном представлении.

Примечание. Допуская, что Иисус – олицетворение Любви, так же как Афина Паллада – Мудрости, а Марс – Мощи, вновь получаем отображение теории Кампанеллы об идеальном сочетании этих трех аспектов как в устройстве мироздания, так и в управлении.

Сонет 17. К Иисусу Христу

Твои последователи ныне совсем не походят на Тебя, распятого, – скорее на тех, кто умертвил Тебя, благой Иисус; ходят кривыми путями от правил, предписанных Твоим мудрым милосердием. Сейчас наиболее почитаемые святые любят льстящие губы, похоть, раздор, несправедливость; им сладок крик, исторгаемый чудовищными болями у умирающего человека. Стольких язв и в Апокалипсисе нет, которые они обрушивают на Твоих покинутых друзей, – таков я сам; исследуй мое сердце и узнай, что моя жизнь и мои страдания носят Твои клеймо и знак. Если Ты вернешься на Землю, приходи вооруженным, ибо воистину враги Твои приготовили Тебе новые кресты, Господи! Не Турки, не Евреи, но те, которые зовут