Но кто действительно привлек её внимание, так это Полина Лунева. Сегодня она не сидела, как обычно, рядом с Романом, а забилась в угол, у окна, и выглядела… непривычно. Бледнее обычного, с потухшими глазами и искусанными губами. Волосы, обычно уложенные волосок к волоску, казались тусклыми и безжизненными. И на шее — золотистый шелковый шарф, который Полина почему-то сжимала в пальцах, как спасательный круг.

«Может, они поссорились с Романом?»

Впрочем, какое ей дело до Полины Луневой? Особенно после вчерашнего инцидента в раздевалке, когда та отвесила ей звонкую пощёчину за то, что Аля имела наглость сказать правду о её расстройстве пищевого поведения.

Аля до сих пор чувствовала жжение на щеке — словно отпечаток пальцев намертво впечатался в кожу. И уж конечно, она не собиралась переживать за девушку, которая устроила ей ад в новой школе.

— В заключение хочу отметить, что выбор православия определил культурную идентичность России на тысячелетие вперёд, — закончила Аля твёрдо, уверенно, с удивительной скрытой силой. — Спасибо за внимание.

В классе повисла тишина. Мария Сергеевна слегка нахмурилась по привычке, задумчиво пролистнула журнал, а затем кивнула Але:

— Хорошее выступление, Кострова. Твёрдая «пятёрка».

«Пятёрка» — по истории! В любой другой день она бы ликовала от счастья, звонила бы родителям, гордилась бы собой. Но сегодня… сегодня это не имело никакого значения. Оценки, школа, будущее — всё это потеряло важность. Всё это вот-вот должно было остаться позади.

Возвращаясь на место, она ощущала странную лёгкость во всём теле, словно гравитация для неё уже не действовала в полную силу. Словно она уже наполовину находилась где-то… не здесь.

* * *

Прозвенел звонок, и класс мгновенно наполнился шумом — скрежет отодвигаемых стульев, радостные возгласы, обрывки смеха и обсуждений планов на скорые выходные. От этого гула у Али даже слегка закружилась голова. Мария Сергеевна, собрав со стола бумаги, тоже поспешно вышла из кабинета и направилась в учительскую.

Полина не встала. Она осталась сидеть у окна, куда маленькими призраками падали тени дождевых капель. Смотрела на тяжёлые, свинцово-серые осенние тучи, словно пыталась что-то разглядеть в их бесформенных очертаниях. Пальцы нервно теребили шелковый шарф цвета жидкого золота, напоминающего о солнце и лете, о чём-то далёком и, возможно, навсегда утраченном. Она сжимала его так крепко, будто талисман, последнюю ниточку, связывающую её с реальностью.

Подруги сбились в стайку у двери, бросая на Полину озадаченные взгляды. Лиза наклонилась к уху Даши — чем-то они даже были похожи на свою предводительницу, но в их взглядах читалось что-то более поверхностное.

— Что с ней сегодня? — прямо спросила Лиза, даже не думая понизить голос.

Даша пожала плечами, равнодушно скользнула взглядом по подруге:

— Кто её знает. Может, с Романом поссорилась. Или ее мама опять привела мужика.

Их звонкий, как треснувший колокольчик, смех раньше всегда вызывал у Али чувство зависти и горечи. Сегодня он показался просто пустым.

Полина даже не повернула головы в их сторону. Казалось, она полностью погрузилась в собственный мир, отделённый от реальности стеклянной стеной осеннего дождя. И через несколько секунд её подруги, пожав плечами и обменявшись ещё парой фраз, ушли.

В пустом классе остались только они. Аля и Полина. Жертва и мучительница. Две стороны одной и той же монеты, хотя ни одна из них ещё не осознавала этого.

Аля замерла, не зная, что делать.

«Уйти, оставив её в покое? Или спросить, всё ли в порядке?»

После вчерашней сцены в раздевалке, после пощёчины, после всех насмешек и издевательств — разве Полина заслуживала её внимания? Её заботы?

И всё же… что-то с ней явно было не так. Что-то не вписывалось в привычный образ уверенной в себе, высокомерной «королевы».

В этот момент Аля увидела, как Полина медленными, почти ритуальными движениями достаёт из кармана маленький пузырёк. Утреннее солнце, с трудом пробивающееся сквозь октябрьские тучи, на мгновение коснулось стекла, высекло из него тусклую искру. Тонкие пальцы с идеальным маникюром задрожали.

Полина посмотрела на пузырёк, как на фолиант со всеми ответами на вопросы Вселенной. В её глазах, обычно холодных и надменных, сейчас читалось что-то похожее на… облегчение? Словно она наконец нашла выход из долгого, мучительного лабиринта.

А затем открыла крышку одним плавным движением — как будто делала это тысячи раз — и высыпала на ладонь не одну-две таблетки, как принимают обычное лекарство, а целую горсть. Маленькие белые кружочки, похожие на мел или конфетти, зловещей горкой легли на бледную кожу.

Сердце Али пропустило удар. Что-то щёлкнуло внутри, соединило разрозненные части мозаики. То, что секунду назад казалось странным, вдруг стало жутким, невыносимо очевидным.

Она не могла ошибиться. Эта горсть таблеток, этот ритуальный жест, этот взгляд — Аля и сама в прошлом задумывалась о таких вещах, но не решилась. Тогда никто не предлагал ей смерть в обмен на преображение.

Время словно замедлилось. Капли дождя за окном зависли в воздухе, превратились в крошечные хрустальные шарики. Тишина пустого класса стала осязаемой, плотной. Рука Полины начала движение ко рту, губы приоткрылись.

Глубокий вдох, как перед прыжком в ледяную воду.

— Эй, — вырвалось у Али прежде, чем она успела подумать. Собственный голос показался чужим, далёким, словно кто-то другой говорил её ртом. — Ты что делаешь?

Полина вздрогнула и обернулась. Теперь она напоминала скорее испуганного ребёнка — с широко раскрытыми глазами, чуть приоткрытыми дрожащими губами и вздёрнутыми бровями. Ничего общего с ледяной принцессой, идущей по школьным коридорам, как по подиуму.

Но это длилось лишь мгновение. Удивление в её глазах быстро сменилось раздражением — маска вернулась на место.

— Ничего, — она отвернулась, явно намереваясь проигнорировать Алю. Голос прозвучал сухо, почти враждебно, но Аля уловила в нём заметную дрожь — трещину на идеальной фарфоровой статуэтке.

Аля уже не могла остановиться. Что-то толкало её вперёд — может быть, любопытство, а может, странное чувство родства с этой девушкой, которое и заставило их враждовать с первого дня.

Она сделала несколько шагов и оказалась рядом с Полиной как раз в тот момент, когда та готовилась забросить в рот все таблетки сразу.

— Стой! — слово вырвалось выстрелом в тишине. Аля сама не поняла, как её рука оказалась на запястье Полины.

Прикосновение к коже, холодной и мраморно гладкой.

— Это же… это же опасная доза!

Полина высвободила руку с неожиданной силой — в этом тонком, почти бестелесном теле оказалось удивительно много энергии. Её лицо исказилось — не привычной высокомерной гримасой, не тем выражением царственного презрения, с которым она ходила по школе.