Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 124
на две и даже на три недели ранее нас. Испанские, португальские и голландские колонии представляют нам не более удобные ручательства за успех нашей задачи… Республики Центральной и Южной Америки, разумеется, не осмелятся выгнать нас из своих портов, хотя они и наводнены поляками. Зато они, как и Мексика, не помешают ни французам, ни англичанам наблюдать за нашей эскадрой на своих рейдах. Таким образом, остаются С.-А. Соединенные Штаты, которым Англия и Франция надоели своими вмешательствами». Эти соображения и подвигли Попова к решению идти именно в Сан-Франциско, где он мог пользоваться для проведения в жизнь своего плана телеграфом.
В октябре 1863 года, преодолев Тихий океан, эскадра Попова пришла в Сан-Франциско – корветы «Богатырь», «Калевала», «Рында», «Новик», клипера «Абрек» и «Гайдамак». Прибытие русских кораблей в Сан-Франциско оказалось, как нельзя кстати. Город жил в страхе перед фрегатом «Алабама», построенным в Англии для южан. Поэтому русская эскадра рассматривалась, как подарок судьбы для защиты Сан-Франциско от «Алабамы». Мэр города сразу же обратился к Попову с вопросом, который его больше всего волновал:
– Будете ли вы готовы применить силу, если «Алабама» появится у Сан-Франциско?
– Можете не сомневаться, я пущу его на дно! – утвердительно ответил русский контр-адмирал.
Впоследствии этот ответ будет стоить Попову его должности. Дело в том, что после решительных слов Попова российская дипломатия оказалась в весьма щекотливом положении, поскольку Петербург официально отрицал вмешательство во внутренние дела Соединенных Штатов. В Лондоне подняли из-за заявления Попова страшный шум. Дело в том, что власти Британской Колумбии сильно испугались появления русских. На Англию ответ Попова все же оказал несколько отрезвляющее воздействие. В Лондоне решили, что между Петербургом и Вашингтоном существует секретный договор о союзных отношениях, а русский контр-адмирал просто неосторожно обмолвился.
23 октября 1863 года в Сан-Франциско вспыхнул большой пожар. Его с трудом тушили городские власти, и, естественно, русские моряки не могли оставаться в стороне. Контр-адмирал Попов распорядился отрядить на берег команду. От российской эскадры, стоявшей на якоре, начали одна за другой отходить шлюпки. На берег высадились более четырехсот матросов во главе с офицерами. Все имели при себе пожарный инвентарь. Моряки вместе с пожарными Сан-Франциско вступили в битву с огнем.
Газеты того времени писали: «Пожарные жалуются, что у них мало шансов выиграть битву с огнем. Они делают все, что в их силах, но непосильная нагрузка, высокая температура, а главное, ручные приводы, которые буквально выматывают их, послужили тому, что они покидают место работы. К тому же несколько ручных приводов вышли из строя… Неожиданно раздались радостные крики. Тысячи людей, включая пожарных, приветствовали шлюпки с русскими моряками, которые подплывали с ведрами и другими огнетушительными приспособлениями. Моряки заменили вымотавшихся американских пожарных и, долго орудуя насосами, сумели потушить пожар». В результате тушения пожара погибли шесть русских матросов, еще больше моряков, включая самого Попова, получили различные ожоги и травмы.
Сегодня оглядываясь назад, невольно спрашиваешь себя: «А надо ли было нам жертвовать русскими людьми, чтобы спасать Сан-Франциско? Кто это сейчас там помнит? Не лучше, чтобы он тогда вообще сгорел дотла? В мире уж точно хуже бы не стало!»
Вскоре из Петербурга пришло распоряжение: «Действия корсар в открытом море… нас не касаются, даже в случае нападения их на форты, обязанность Вашего превосходительства соблюдать строгий нейтралитет». Попову предоставлялось право применять оружие лишь в одном-единственном случае – если каперы южан, пройдя форты, будут угрожать самому городу. «В этом случае, – указывалось Попову, – Вы имеете право, единственно во имя человеколюбия, а не политики, употребить влияние Ваше для предупреждения зла». К счастью, все обошлось благополучно. Пока русские корабли, находясь в полной боевой готовности, стояли в порту, ни один корсар южан не посмел приблизиться к городу.
Для координации действий между командующими Тихоокеанской и Атлантической эскадрой была немедленно установлена оперативная связь – курьерами и шифротелеграммами. Надо сказать, что одновременное появление в портах Соединенных Штатов двух русских эскадр произвело на Англию и Францию именно тот эффект, на который и рассчитывало русское правительство. Операция «наших морских сил в Северной Америке, – писал вице-канцлер Горчаков, – в политическом смысле мысль удачная, а в исполнении отличная».
В начале лета в ближайшем канадском порту Эскмольт появилась английская эскадра в пять вымпелов, в том числе двух фрегатов. И хотя англичане открыто демонстрировали готовность поддержать конфедератов, от Сан-Франциско они держались подальше.
1 августа 1864 года эскадра Попова, выполнив стоявшую перед ней задачу, покинула Сан-Франциско, вернувшись к берегам российского Приморья.
* * *
По возвращении в Кронштадт Александр II объявил Лесовскому свою особую благодарность. На борту фрегата «Ослябя» в Кронштадте был дан торжественный банкет. На нем выступил секретарь американской миссии Генри Берг. Он заявил:
«…Между нами существует дружба, не омраченная никакими дурными воспоминаниями. Она будет продолжаться при соблюдении твердого правила не вмешиваться во внутренние дела друг друга… И тогда больше никто не увидит горящих городов и опустошенных полей, так хорошо нам знакомых сегодня, никто не услышит предсмертных криков жертв эгоистической и жестокой политики. Словом, господа, весь мир поймет, в чем заключается «таинственный союз», существующий между Россией и Америкой…»
Потом офицеры дружно поднимали бокалы с шампанским и водкой.
Отметим, что многие из подчиненных Лесовского в дальнейшем сделали прекрасную карьеру. Так, командиры «Александра Невского» Федоровский и «Пересвета» Копытов впоследствии дослужатся до вице-адмиралов, командир корвета «Витязь» Кремер станет полным адмиралом и сенатором, командир фрегата «Ослябя» Бутаков – контр-адмиралом, командир клипера «Алмаз» Зеленый – редактором журнала «Морской сборник», а его гардемарин Римский-Корсаков – всемирно известным композитором. О чем это говорит, да о том, что на эскадре (как когда-то на «Диане») Лесовским были собраны действительно лучшие из лучших.
В 1864 году Лесовского буквально осыпали дождем наград: помимо аренды по 2000 рублей в год на 12 лет, ему был пожалован орден Святого Станислава 1-й степени, итальянский орден Святого Маврикия и Лазаря, французский орден Почетного легиона и гессен-дармштадтский орден Филиппа Великодушного. Вскоре Лесовский был назначен командиром эскадры в Средиземном море, затем стал главным командиром Кронштадтского порта и военным губернатором Кронштадта, товарищем (заместителем) управляющего Морским министерством. В 1876–1880 годах являлся управляющим Морским министерством, т. е. фактически командовал всем российским флотом, а затем, по собственному желанию, в связи с возникшими сложностями в отношениях с Китаем, возглавил Тихоокеанскую эскадру, а затем и все наши морские силы на Тихом океане. В последние годы своей жизни Лесовский руководил комиссией по пересмотру Морского устава. Скончался «Дядька Степан» в 1884 году, через месяц после выхода в отставку и был похоронен на Новодевичьем кладбище в Петербурге.
Что касается контр-адмирала Андрея Александровича Попова, то после возвращения в Россию в 1865 году он занялся наукой, работая над созданием броненосного флота России. Надо сказать, что еще со времен обороны Севастополя Попов являлся убежденным англофобом. Всю свою жизнь после
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 124
