– Децибелы – это что?
– В децибелах учёные измеряют громкость звука. Например, шум пылесоса – восемьдесят, отбойного молотка – сто двадцать, а взлетающего самолёта – сто пятьдесят децибел.
– Наверное, сложно охотиться, когда тебя слышно издалека.
– Щелчки нужны ему, чтобы искать добычу – глубоководных кальмаров; это такие головоногие моллюски – родственники осьминогов и каракатиц.
– Как искать? Кальмар что, отзывается на эти щелчки?
– Отзывается не сам кальмар, а его тело. Помнишь, как в пустом зале звук отражается от стен и ты слышишь эхо собственного голоса – обычно последние слова или их окончания?
– Да, с эхом играть весело: будто кто-то другой тебе отвечает и повторяет твои фразы.
– Точно. Так вот, кашалот издаёт такие короткие звонкие щелчки, которые отражаются от всего, что попадается на пути. Эхо возвращается немного искажённым, ведь звуковая волна отражается неидеально. Но кашалоту это и нужно, ведь по изменениям в отражённом щелчке он понимает, что перед ним: скалистое дно, подводная лодка или вкусный глубоководный кальмар. Это называется эхолокацией.
Эхолокация
– Похоже на фонарик, дядя Кузя.
– Хорошее сравнение, Чевостик. Учёные говорят, что кашалоты, дельфины и летучие мыши обладают «звуковидением». Их эхолокатор настолько чувствительный, что эти животные могут в деталях представлять размер и форму добычи даже в абсолютной темноте. У кашалота этот звуковой «фонарик» как будто мигает: с каждым щелчком он словно освещает пространство вокруг. Сейчас включу настоящие фонари, чтобы мы смогли увидеть нашего щёлкающего приятеля.
– Вон он, смотри! Какой огромный!
– Ага, видишь на его боку круглые шрамы размером с тарелку? Это от присосок гигантского кальмара. В тёмной глубине разыгрываются настоящие сражения гигантов.
– Да уж. Мало найти добычу, с ней ещё надо как-то справиться.
– Точно. В старину люди находили десятиметровых кальмаров на пляже после шторма. А потом придумывали легенды про морское чудовище – кракена.
Кракен
Мифологическое морское чудовище.
– Но они и правда выглядят как огромные чудовища, дядя Кузя!
– Может, и чудовища, но для кашалотов – самая лучшая закуска. Хотя он может охотиться и на рыбу тоже.
– Не понимаю. Ты говорил, что киты вырастают большими там, где в полярный день цветёт планктон. Как же здесь в полной темноте вырастают такие кальмары-гиганты?
– Учёные тоже пытаются ответить на этот вопрос. Глубоководный гигантизм – настоящая научная загадка.
– А что, на глубине живут ещё какие-то гиганты?
– Например, рачки батиномусы – родственники мокриц, которых можно найти в трухлявом пне в лесу. Они ещё сворачиваются в шарики. Только лесные мокрицы крошечные, а морские батиномусы вырастают до семидесяти сантиметров – как от пола до стола. У японского краба-паука размах ног достигает трёх метров – это уже выше потолка. Но на самом деле большинство глубоководных обитателей очень небольшие. Недостаток корма, давление водной толщи и темнота – это всё экстремальные условия для любых животных.
– И я очень хорошо понимаю всех этих животных. Ой, дядя Кузя, а что это там за огонёк мерцает в темноте? Давай подплывём поближе, посмотрим…
– Эх, Чевостик, был бы ты маленькой рыбкой – дорого бы тебе обошлось твоё любопытство.
– Что такое, дядя Кузя? Ближе подплывать нельзя?
– Нам можно. Сейчас поверну в ту сторону наш фонарь, и ты увидишь.
– О-о-ох!.. Какой монстр!
– Да, эта рыба называется удильщик. Смотри, огонёк, которым он только что нам подмигивал, – это люминофор, особый светящийся орган. Он расположен на конце «удочки», сделанной из костного луча спинного плавника. Как раз напротив зубастого рта удильщика.
– То есть этот удильщик так рыбачит? А зачем же маленькие рыбки плывут на свет? Они любопытные, как я?
– Во-первых, солнечный свет – это главный источник жизни на нашей планете. Водоросли тянутся к свету, чтобы расти. А за ними подтягиваются и остальные обитатели: крохотные рачки, черви и рыбки всех размеров. Во-вторых, в полной темноте очень сложно встретить своих сородичей. К тому же океанские глубины довольно бедны, рыб здесь мало, и свидание может и вовсе не состояться. Для этого многие глубоководные виды, и не только рыб, сияют, сверкают и мигают – прямо как машины на тёмном загородном шоссе.
– А кто живёт на самом-самом дне океана? Там, где глубже всего.
Марианская впадина
– Самое глубокое место – Марианская впадина, она достигает отметки примерно в одиннадцать километров – более точно учёные пока измерить не могут. Туда погружались лишь несколько раз и, кроме бактерий и простейших одноклеточных организмов, ничего не нашли.
– Километр – это много?
– Пешком по дороге километр можно пройти за десять – пятнадцать минут.
– А на какой самой большой глубине нашли животных?
– Среди рыб рекордсмены-подводники – морские слизни. Похожие на головастиков и лишённые чешуи, эти рыбки живут на глубине до восьми километров. Осьминоги Дамбо – до семи километров. На глубине шести километров учёные встретили медузу с загадочным названием «гигантский фантом».
– Получается, чем глубже – тем меньше животных.
– В целом действительно так. Однако бывают и в океанской бездне исключения. Учёные полагали, что на глубине жизни практически нет, пока не опустились на самое дно в середине Атлантического океана.
– Звучит таинственно. Они нашли Атлантиду?
– Учёные нашли экосистему, независимую от солнечной энергии.
Экосистема
Сообщество живых организмов, которые находятся в определённой среде обитания и поддерживают между собой устойчивые связи.
– То есть без водорослей? А как же там живут?
– Давай я начну издалека. Наша планета Земля по внутреннему строению похожа на персик. В центре располагается тяжёлое и плотное ядро, состоящее главным образом из железа. Ядро как косточка у персика. Оно окружено мантией – расплавленным веществом, похожим на густой кисель. Снаружи Земля покрыта корой, толщина которой всего несколько километров. По сравнению с размерами нашей планеты это примерно как тонкая шкурка у нашего «персика».
– Ага, я помню, что горы – это складки на шкурке гигантского «персика».
– Точно. А сама кора покрывает Землю не сплошным слоем, а как будто кусочками мозаики. Учёные называют эти кусочки литосферными плитами. Они медленно плавают по расплавленной мантии: за миллионы лет плиты дрейфуют, сталкиваются, наезжают друг на друга. Так появляются и исчезают океаны, проливы, континенты и острова. Швы между плитами – это разломы, через которые из мантии на поверхность выходят расплавленные горные породы, кипящая вода и газы. Один из таких швов проходит с севера на юг ровно посередине Атлантического океана. Там-то биологи и обнаружили оазис жизни на пустынном океанском дне.
ЛИТОСФЕРНЫЕ ПЛИТЫ
– Возле подводного вулкана должно быть тепло. Но откуда там пища? Водоросли ведь не могут тут расти без света.
– Я бы сказал, что там не тепло, а весьма горячо: температура воды достигает сотни градусов. Но главное для глубоководной жизни – не кипяток, а сульфиды – соединения серы и металлов. Особые бактерии – хемосинтетики – умеют получать энергию из этих сульфидов. Они растут в горячей минералке, как дрожжи в сладкой воде. Черви, моллюски, крабы, креветки, рыбы – все зависят от того, насколько активно работают подводные гейзеры. Места выхода горячей минеральной воды учёные называют подводными гидротермальными источниками, или просто гидротермами.
– Как будто другая планета!
– Возможно, именно в таких условиях зародилась жизнь на Земле. А может быть, и за её пределами. Например, один из спутников Юпитера – Европа – имеет настоящий океан, хотя он и покрыт ледяным панцирем. Для обычных водорослей солнечного света там явно не хватит, а вот для бактерий-хемосинтетиков условия подходящие.
Юпитер
Самая большая планета Солнечной системы.
