Уайли указал на стол, будто переворачивая страницу и меняя тему.

– Еще что-нибудь хотите?

– Нет, – ответила я, прихватывая еще тост. – Очень вкусно. Большое спасибо.

Уайли сел поудобнее, пригубил кофе.

– Вы сказали, что летите ночным рейсом? Сегодня? – Я кивнула. – А куда именно?

– В Нью-Йорк, – ответила я. – В смысле, в Коннектикут, но через аэропорт Кеннеди. Я поступила в университет, в среду первое собрание студентов.

– В какой именно?

– В Стэнвич.

– Как бывшая подружка Монтаны! – Он кивнул, потом передернул плечами. – На самом деле кошмарная была девица. Вы же не физику собираетесь изучать?

– И в мыслях не было, – успокоила его я.

– Вот и хорошо. – Он снова откинулся на спинку стула, вернее, попытался, но Малыш поставил обе лапы на подлокотник и уставился на него тоскливым взглядом. Энди скакал рядом, безуспешно пытаясь допрыгнуть до головы Малыша. Собаки явно дожидались, когда этот непомерно по их понятиям затянувшийся прием пищи закончится.

– Держите, бандиты. – Уайли положил кусок яичницы на пол, и его тут же слопали. – Жаль, что вы туда не на машине.

– В Коннектикут?!

Ужас, видимо, отразился на моем лице, потому что Уайли рассмеялся.

– А что? Нет ничего лучше дороги.

– Правда? – Я, признаться, никогда далеко на машине не ездила, разве что в Сан-Франциско и к дяде во Фресно. – Но туда как-то далековато.

Уайли покачал головой.

– Как по мне, чем дальше, тем лучше. Без длинных дорог не было бы «Ночных ястребов».

– В каком смысле?

– Именно в дороге, по пути из Колорадо в Чикаго, мы впервые заговорили о том, какой должна быть настоящая группа. Так завелись и разошлись, что, доехав, повернули обратно, чтобы не прерывать разговор. Он изменил всю нашу жизнь.

– Ну… может, вы доедете с Расселлом до Мичигана?

В тот же миг лицо Уайли изменилось, и я с опозданием вспомнила, что это очень больная тема.

– Выходит, вы знаете… про Мичиган. – Он смотрел на меня поверх чашки. – Полагаю, от Расселла?

– Он мне сказал, что написал мюзикл, но над ним еще надо поработать… И в другие места его на бакалавриат не приняли. – Я посмотрела на Уайли, вздохнула. – И еще… он упомянул пожертвование.

– Да. – Уайли шумно выдохнул. – Я, наверное, поступил неправильно. Знаете, у Расселла действительно талант. Причем он единственный из моих детей, кто интересуется музыкой, но от этого все даже сложнее.

Я кивнула в сторону дивана и близнецов:

– По крайней мере на данный момент.

На его лице мелькнула тень улыбки.

– Да, верно. Не знаю. Я хотел ему помочь, но, похоже, только все испортил.

– Мне кажется, – прежде чем заговорить, я убедилась, что Расселл не маячит на пороге кухни и не подслушивает, – Расселл в результате пришел к выводу, что вы в него не верите. Думаете, что сам он не справится.

– Ничего я такого не думаю. – Уайли так ошарашили мои слова, что я сразу ему поверила. – Он такой умница…

– Но теперь он никогда не узнает, смог ли бы поступить сам, – заметила я.

– Я даже не думал об этом под таким углом – что он решит, будто я в него не верю. Я, видимо, просто… – Уайли помолчал, провел рукой по волосам – перстни блеснули в свете кухонной лампы. – Какая глупость, – пробормотал он, слегка краснея, что меня добило окончательно. Уайли Сэндерс, легенда рока, стыдится того, что только что сказал мне?

– Да нет, что вы.

– Просто… Расселл умница, как и все мои дети. У них это от матерей. А я в школе учился ужасно, в университет даже не поступал… Вот мне и захотелось хоть как-то в этом поучаствовать. Я как бы и сам приобщусь к учебе – единственным доступным мне способом.

Я покачала головой:

– Это никакая не глупость. Мне просто кажется… нужно было заранее сказать все Расселлу.

Уайли улыбнулся.

– Я с самого начала заметил, что вы смекалистая! – Он покачал головой. – Да, я облажался. Но я отец. Родители всегда пытаются подстраховать своих детей: убирают острые вещи от младенцев, следят, чтобы шнурки были завязаны как следует. Дети растут, а инстинкт остается. Вот и вмешиваешься… по старой привычке.

Тут перед глазами у меня мелькнула записка, которую Джиллиан прикрепила к университетскому буклету, – она позвала меня, протянула руку, чтобы начать все сначала.

Может, это не взятка и не ловушка. Может, это подарок, просто в нелепой обертке.

Уайли поднял глаза от кружки.

– Еще кофе?

– Угу. – Я посмотрела на свою. – Да… Но можно ее наполнить наполовину? Я люблю, чтобы кофе мало, а молока много.

Он рассмеялся, взял мою кружку, обогнул не утративших надежды собак и пошел к кофеварке.

Я посмотрела на улицу, над Невадой занимался день, свет мерцал в бассейне. Уайли принес кружку, наполненную до половины, и бутылку цельного молока. Я долила, а он снова сел за стол.

– Мне нужно обязательно с ним поговорить и расставить все точки, прежде чем он уедет, – сказал Уайли, и я без слов догадалась, кого он имеет в виду. – В каждой ссоре должна быть поставлена точка, верно?

Я кивнула, хотя сама думала про Джиллиан и про то, чего ей наговорила по телефону, про то, как оборвала связь на полуслове.

– Что? – спросил Уайли, не донеся кружку до рта, и посмотрел на меня.

– Так, ничего, – тут же ответила я, в очередной раз пожалев, что мои мысли так легко прочитать у меня на лице. – Я просто… немножко поссорилась вчера вечером с мамой. И мы… ну, не поставили точку. Вот и все.

– А. – Уайли отпил кофе. – Ваша мама тоже рекламщица?

– Нет. Она в кадрах работает. Хотела стать актрисой, но не сложилось. Они с папой развелись.

– Тяжело, – проговорил он негромко, крутя кружку в руках.

– Да. Но я вас уверяю, у меня все хорошо.

– Нет, – ответил он, поднимая глаза. – В смысле, в этом я не сомневаюсь. – Он коротко улыбнулся. – Разумеется. По вам видно, что у вас все хорошо, а кроме того, вы прекрасно разбираетесь в музыке. Просто… – Он шумно вдохнул и выдохнул. – Тяжело сознавать, что твоя мечта не осуществилась.

Это было так неожиданно, что в первый момент я только хлопала глазами.

– Мне повезло, – продолжал он. – И я это прекрасно сознаю. Я могу заниматься любимым делом, за что каждый день благодарю судьбу. Но три шага в неверном направлении, не прозвонивший будильник, неудачный концерт… – Он щелкнул пальцами. – Пуф. Раз – и ничего бы этого не было.

– Но все же состоялось.

– У большинства – нет. Только подумайте, сколько песен мы никогда так и не услышим. Мой первый басист…

– Дастин Генри, – вставила я на автомате.

Уайли ухмыльнулся:

– Я убежден, что мои дети никогда бы не вспомнили. Я сразу понял, что вы мне понравитесь, Дарси.

– Зовите меня Фицуильям.

Он рассмеялся в ответ.

– Дастин Генри? – напомнила я.

– А, да! Дастин ушел из группы еще до того, как мы стали популярными. Решил петь собственные песни, считал, что мы тянем его вниз. – Уайли пожал плечами. – А потом у него ничего не получилось, и я видел, как его это гложет. Если отправиться в погоню за мечтой, чем дольше она не осуществляется, тем труднее это выносить. А потом приходится возвращаться домой и признаваться себе в собственном провале – это уж и совсем тяжко, верно? Мириться с тем, что самое главное твое желание не осуществилось.

Я автоматически помотала головой, собираясь аргументированно возразить. И в тот же момент вдруг поняла, что никогда не смотрела на все это глазами Джиллиан.

– Просто… – начала я, и тут наверху загрохотали шаги.

– И где мое полотенце? – проорал кто-то.

– Орда проснулась. – Уайли покачал головой.

– Спасибо за завтрак.

Уайли улыбнулся. Той самой улыбкой, которую я видела у него накануне, – совершенно искренней, без намека на рок-звезду. Он поднял чашку повыше.

– Спасибо за разговор.

– Тут кофе наливают? – осведомился Коннор, входя в кухню.

Следом явилась Сидни, она тащила за собой темноволосого зевающего малыша – он, похоже, еще не проснулся. Меня поразило появление еще одного Сэндерса – этот дом напоминал ящик фокусника, из которого люди выскакивают один за другим; но тут я вспомнила, что уже слышала про сына Сидни и Коннора.

– Дэшиел! – выкрикнула Астрид. Поставила «Моану» на паузу, сдернула наушники.