— Круто, — пробормотал Роман без особого интереса.

Но Полина уже не слушала. Она была слишком занята собой.

* * *

Перед началом урока русского языка Полина целенаправленно направилась к последней парте у окна, где сидел Роман. Не спрашивая разрешения, она грациозно опустилась на стул рядом:

— Не против компании? — её голос звучал сладко, как карамель.

Роман пожал плечами:

— Да без разницы.

«Играет неприступного. Как мило».

Его равнодушие только раззадорило её.

За партой через проход устроилась Аля, ссутулившись, будто пытаясь стать меньше, незаметнее. Полина громко фыркнула:

— Боже, вот бы всем выдавали места в зависимости от веса. Тогда некоторым пришлось бы занимать целый ряд.

Несколько одноклассников захихикали. Полина демонстративно поморщилась, будто её тошнило, и отодвинулась подальше.

Когда Людмила Петровна, учительница русского, попросила раздать тетради для контрольных работ, пока она отойдет в библиотеку, первой вызвалась Аля.

«Новенькая, а уже выскочка».

«Типично. Наверное, думает, что если будет подлизываться к учителям, хоть кто-то перестанет замечать, какая она жирная корова».

Аля неуклюже подошла к учительскому столу, взяла стопку тетрадей и развернулась, осторожно перебирая обложки в поисках нужных фамилий.

Идеальный момент.

Полина незаметно пододвинула ногой спортивную сумку Димы, лежавшую перед партой Али. Препятствие оказалось прямо на пути у толстухи.

Всё произошло как по сценарию.

Кострова, уткнувшись в тетради, не заметила сумку. Её нога резко зацепилась за ремень, тело на мгновение застыло в нелепой попытке удержать равновесие, а затем — грохот.

Она рухнула на пол с таким громким стуком, будто упал мешок с картошкой. Тетради разлетелись по всему классу, несколько штук шлёпнулись прямо в грязную лужу от обуви. Класс взорвался.

— Землетрясение! — завопил Сережа Мерин с последней парты.

— Аля, ты пол не продавила? — завизжала Даша Маслова.

— Всем в укрытие! — засмеялся Витя Лужкин.

Полина закинула голову назад и рассмеялась громче всех, так, чтобы было слышно даже в коридоре:

— Боже, я думала, у нас контрольная, а не цирковое представление!

Аля, красная, как помидор, ползала по полу, судорожно хватая раскиданные тетради. Её руки дрожали, а в уголках глаз блестели слёзы.

«Вот и знай своё место, корова».

Полина бросила взгляд на Романа, ожидая увидеть хотя бы ухмылку. Но он сидел, уткнувшись в телефон, с каменным лицом, будто ничего не происходило.

«Нет, так не пойдёт».

— Эй, Кострова, тебе твой вес ходить не мешает? — Полина нарочно говорила громко, чтобы слышал весь класс. — Я бы на твоём месте давно перешла на кресло-каталку.

Аля, опустив голову, прошептала что-то невнятное.

— Что? Громче! Не слышно из-за складок жира!

Лизка, лучшая подруга Полины, фыркнула и подхватила:

— Полин, ты что, не знала? Аля у нас на особой диете — ест всё, что не приколочено!

— О, так вот куда деваются булочки из столовой! — вставила Даша.

Класс снова взорвался хохотом. Полина чувствовала, как внутри разливается сладкое, тёплое чувство власти. Она была центром внимания, дирижёром этого маленького спектакля унижения.

— Знаешь, Аль, тебе бы не помешало сбросить… ну, этак килограммов пятьдесят,

— Полина демонстративно оглядела фигуру Али с преувеличенным отвращением. — Или сто. Тогда, может быть, мальчики начнут замечать, что ты вообще существуешь.

Лицо Али задрожало. Губы сжались, веки затрепетали — ещё секунда, и она зальется жалостливыми слезами.

Полина наклонилась вперёд и прошептала (но так, чтобы слышали все вокруг):

— Только не думай, что Роман когда-нибудь посмотрит на такую корову, как ты. Он предпочитает настоящих девушек, а не мешки с салом.

Первая слеза скатилась по щеке Али.

Готово.

В груди у Полины расправились крылья — лёгкие, но холодные, как сталь. Месть сладка, особенно когда мстишь превентивно за то, чего на самом деле ещё не произошло. И она поймала этот момент, впитала его, как губка.

Звонок прервал представление. В класс вернулась Людмила Петровна и, хмуро оглядев расшумевшихся учеников, скомандовала:

— На места! Сегодня пишем самостоятельную. Приготовьте чистые листы.

Полина нехотя уселась за парту, бросив на Алю последний взгляд. Та сидела, сгорбившись, и прятала лицо в ладонях, но сквозь пальцы всё равно просачивались предательские рыдания.

«Идеально».

* * *

Самостоятельная работа тянулась мучительно долго, будто время специально замедлилось, чтобы досадить Полине. Она механически выводила ответы в тетради, даже не вчитываясь в вопросы — эта школьная рутина казалась ей настолько ничтожной по сравнению с её настоящей жизнью, с её планами, с её будущим.

«Какая разница, как я напишу? Всё равно после выпуска я уеду из этой дыры навсегда и буду покорять подиумы Парижа».

Бросив взгляд на часы, Полина с раздражением отметила, что прошло всего двадцать минут. До конца урока — целая вечность.

Но у неё был куда более интересный план.

Она аккуратно вырвала из тетради листок, стараясь не привлекать внимание учительницы, и быстро нацарапала на нём:

«Как насчёт встретиться после уроков? Может, снова сходим в «Мелодию»?"

А затем легким движением положила ее прямо на тетрадь Романа. Тот вздрогнул, словно его разбудили, и недовольно посмотрел на неожиданный сюрприз. Осторожно развернул. Прочитал.

Полина уже ждала его взгляда.

Когда он поднял глаза, она встретила их своим самым обжигающим взором, медленно облизнула губы — специально, намеренно, чтобы он почувствовал, что это не просто приглашение.

«Ну давай же, поддайся. Ты же знаешь, что хочешь».

Роман задумался. Всего на секунду — но Полина заметила. Затем неохотно кивнул, будто делал ей одолжение.

Но ей было всё равно.

Она ответила ему своей самой победной улыбкой — той, что сводила с ума всех мальчишек, — и вернулась к тетради, будто ничего не произошло.

«Этап первый завершён».

В голове уже звучал торжествующий смех.

«Толстуха, ты проиграла ещё до начала игры».

А на соседнем ряду сидела Аля — с опухшими от слёз глазами, сжавшаяся в комок. Но Полина уже не думала о ней.

Глава 9. День в аду и ночь в раю

Обычно Аля любила самостоятельные по русскому языку за возможность показать свои знания. Но в тот день… в тот день всё обстояло иначе.

Запястье, содранное до крови, пульсировало от боли. На нем остался след от унизительного падения и удара об угол парты: она споткнулась о чужой портфель, по нелепой случайности оказавшийся на пути. Аля смотрела на покрасневший участок кожи, растирала его машинально, а перед глазами стояло злорадное лицо Полины.

Но хуже всего — другое. В этот момент она увидела, как Полина переглянулась с Романом, и в его глазах не было откровенного удовольствия, но… отсутствовало и сочувствие.