– Я… Я так рада, – заикаясь, пробормотала Сабина.

– Попроси бабушку, чтобы она купила продукты, потому что…

– Потому что с вами приезжают все участники пленэра, – пришла в себя Сабина.

– Почти все, – рассмеялась Павлина. – Ну, значит, до вечера, дорогая.

Сабина отложила телефон и зажмурилась.

– Что случилось? – спросил Бобик.

– Ничего особенного, – сказала она. – Просто возвращаются мои родители.

Баба Грошенька открыла буфет и проверила содержимое полок.

– Я испеку шарлотку, – объявила она, вытаскивая банку с прошлогодними яблоками, обжаренными с лимонной цедрой и корицей. – А вы наведите порядок в мастерской, – добавила она и вручила Сабине измочаленную швабру, на которую тут же набросился Текила.

– Здесь тоже пригодится ремонт, – объявил Бобик, оглядывая треснувшую штукатурку на стенах мастерской.

– Вот пусть этим и займутся Одровонж и сын, – буркнула Сабина и, крякнув, отодвинула козетку от стены.

Ей под ноги выкатилось десятка полтора пустых бутылок. Бобик сочувственно покачал головой.

– Бывает и такое, – сказал он и сделал подозрительно серьёзное лицо.

– Если ты скажешь, что шурин твоего папы… – начала Сабина.

– Нет, – ответил он и добавил совсем тихо: – Не шурин, а сам папа. В его отрасли, знаешь… в общем… пьют очень много. Он только три года назад… ну… за вязал.

Сабина вздохнула. Почему-то ей вдруг захотелось снова стать той прежней, наивной двенадцатилетней Сабиной Трубач, которая была обижена на весь белый свет из-за того, что так «трудно выжить, занимаясь искусством».

Вдруг перед ней в совершенно ином свете предстали сидящие на бульварных лавках бездомные, которые заискивающе здоровались с Тётей Мотей. Она вдруг увидела их лишёнными всего того, чем щедро их наделяла: с каждой минутой они всё меньше походили на принцев в изгнании, на непризнанных художников и на жертв несчастного стечения обстоятельств… Целый мир странным образом вдруг лишился красок.

«Ну, хорошо же», – сердито подумала Сабина, выметая из углов мастерской клубки пыли.

Когда пластиковый пакет с бутылками и мусором был полон, она спустилась вниз, где Мастер-Ломастер, только что спасший от неминуемой гибели садик Ведьмалиновской, оживлённо обсуждал с рабочими варианты нанесения штукатурки.

– Пойдём-ка, я кое-что тебе покажу, – сказала Сабина и потянула Мастера-Ломастера за рукав.

Тот послушно пошёл с ней за угол дома, где у стены стояли разноцветные мусорные контейнеры.

Сабина поставила на землю пакет и стала бросать в контейнер для стекла бутылки, одну за одной.

Мастер-Ломастер ссутулился и покраснел, словно маленький мальчик.

– Я больше не хочу этого видеть, – сказала Сабина, затем выбросила пакет в контейнер для пластика, развернулась и ушла.

Через два часа мастерская сияла.

Раскладывая по коробкам кисти и карандаши, Бобик нетерпеливо поглядывал в сторону кухни, откуда доносился запах шарлотки.

– Давненько здесь не было такой чистоты, – раздался над ним голос Бабы Грошеньки.

Обе бабушки, не вытерпев, решили заглянуть в мастерскую и узнать, как идёт подготовка к ремонту.

– Любо-дорого посмотреть, – поддакнула Баба Мина. – Может, обустроишь здесь и себе какой-нибудь уголок для работы?

Когда они вернулись на кухню, Баба Грошенька, посмотрев на стену, где Мастер-Ломастер повесил её произведение, наконец ответила.

– Я не выношу критических замечаний Павлины, – сказала она и принялась нарезать горячую шарлотку. – А вы, – обратилась она к Сабине и Бобику, которые уже стояли на пороге кухни, – живо мойте руки и садитесь за стол.

– Это самая лучшая шарлотка на свете, – объявил Борис, стряхивая крошки с усов. – Именно её мне больше всего не хватало в море…

Глава 23, в которой каждый делает со своей жизнью что-то позитивное

Небо над бульваром слегка порозовело. Утки на воде, казалось, застыли на месте, и даже сама река словно приостановила своё течение.

Сабина и Бобик сидели на лесах, разглядывая крыши старых домов.

– Вид просто супер! – с восторгом воскликнул Бобик. – Ты это здорово придумала, Птаха!

– Птахи любят сидеть высоко, – ответила ему Сабина.

Раньше ей наверняка пришла бы в голову хулиганская идея, дождавшись ночи, завернуться в простыню, спуститься до второго этажа и постучать в окно Ведьмалиновской. Но сегодня она чувствовала себя как-то необычно… Прислонившись спиной к разогретой солнцем стене, она вдруг подумала, что крыши старых домов, позолоченные последними солнечными лучами, получились бы очень красиво, если попробовать нарисовать их – вот так, как они выглядят сейчас, в этом освещении. Ей пришло в голову, что, возможно, она напишет такую картину. Когда-нибудь…

На пустеющем бульваре бродили уличные собаки, бездомные потихоньку стекались на ночлег к своим скамейкам. К запахам акации добавился нерешительный аромат цветущих лип. С катерка, причалившего к берегу, доносилась музыка, а на террасе кафе на другом берегу реки готовили к вечернему запуску летающие фонарики.

– Эй, вы там! – закричал кто-то снизу. – Слезайте сейчас же!

Сабина свесила голову. Человек в форме показался ей удивительно знакомым.

– Слышите? Вам говорю! – повторил Плечеголов (а это был именно он). Худая девочка с длинным острым носом тоже показалась ему знакомой.

– Добрый вечер! – крикнула в ответ Сабина. – Заходите к нам на шарлотку.

И тут Плечеголов мгновенно вспомнил все свои встречи с Сабиной и тихо заскрежетал. Немного потоптался и посмотрел на часы.

– Вам повезло. Моё рабочее время закончилось, иначе твои родители…

– Мои родители как раз возвращаются из-за границы, – сообщила Сабина, – и охотно заплатят штраф.

– О’кей, подожду подходящего случая, – усмехнулся Плечеголов. – Привет крысе, – добавил он уже не совсем официальным голосом и исчез в тенистой аллее.

– Вот это, я понимаю, настоящие каникулы! – рассмеялся Бобик.

Сабина приложила палец к губам.

– Что такое? – шёпотом спросил он.

– Я это называю «слушать город»… Давай просто посидим молча, – сказала Сабина. Непонятно почему, она сейчас открывала перед Бобиком всё то, о чём до сих пор не говорила ни одной живой душе. А Бобик – Бобик-Толстолобик, главный пересмешник их класса, – казалось, всё понимает без слов.

– Скорая помощь едет… – приглушённым голосом сказал он. – А может, полиция – наверное, кто-то совершил нападение на банк.

– Или ограбил винный ларёк, – задумчиво сказала Сабина и пихнула его в бок.

– А у реки, под мостом, играют на барабанах…

Только на улице Конец Света царила тишина, не считая радио Ведьмалиновской. Сабина как раз собиралась рассказать Бобику, что у Ведьмалиновской, кроме этого радио, собаки и трёх подруг, нет больше в жизни вообще ничего…

Но тут неожиданно в тишину ворвался резкий звук, который она узнала бы где угодно и когда угодно. Это было рычание мотора старенького «Фольксвагена-Пассата», принадлежащего Петру и Павлине.

В одно мгновение Сабина пролезла через окно в комнату, пронеслась по квартире и с грохотом помчалась вниз по лестнице.