«Гой еси ты, Алеша Попович млад!

Не дадим тебе мы своего платья калического».

А у калик атаман, Касьяном зовут,

А родом из села Карачарова.

И приезжает к ним старый казак Илья Муромец,

А сам говорит таково слово:

«Гой еси вы, калики перехожие!

А браниться нам ведь не за что.

Берите вы у нас платье светлое,

А нам давайте платье калическое!»

И говорят калики таково слово:

«С тобою перечиться, Илья, нечего».

Дают калики перехожие

Свое платье с себя калическое,

А богатыри дают с себя платье светлое.

Да спрашивает тут Илья Муромец:

«А что, Касьян, вы видели-то во Царе-граде?»

Отвечал ему Касьян, атаман ка́личий:

«Ездят в Царе-граде богатыри сарацинские, хвалятся,

Хотят идти к Киеву – учинить сечу великую,

А князя Владимира изгнать из Киева,

Посадить в Киеве Идолище свое поганое».

И говорит Илья Муромец братцам названыим:

«Слышите ли, братцы, таково слово?»

Оставляют они своих добрых коней у Смугры-реки,

И все свои доспехи богатырские,

Берут только по булатной палице,

Несут те палицы под полами долгими.

И пошли они прямо ко Царю-граду.

И спрашивал тут старый казак Илья Муромец:

«Кто у нас, братцы, говорить горазд языком татарскиим?»

И отвечал ему Никита Заолешанин:

«Всех у нас лучше говорить горазд

Алеша Попович млад».

И как пришли богатыри во Царь-град,

И в те поры идет у царя Василия Окуловича пир навеселе.

И воскричали калики громким голосом

Стоючи против окна царского:

«Ай же ты, славный сарацинский царь

Василий Окулович!

Подай, царь, нам, каликам, милостыню».

Услышал тут царь Василий Окулович,

Велел слугам своим верныим

Привести калик к нему в палаты царские.

И привели калик в палаты царские,

Начал царь калик выспрашивать:

«А скажите-ка мне, калики перехожие,

Из которого града вы ходите?»

И говорит тут царю Илья Муромец:

«Ходим мы, государь, из града Киева

От князя Владимира киевского».

А тут сидит в палате Идолище поганое.

И говорит Идолище царю Василию Окуловичу:

«Государь ты, сарацинский царь!

Спроси их о богатырях русскиих,

Сколько их ныне у Владимира киевского?»

И говорит тут царю Илья Муромец:

«В Киеве, государь, триста богатырей.

И есть еще славный богатырь Илья Муромец,

Он-то будет помогутней всех».

Спрашивает царь сарацинский Василий Окулович:

«А каков он, Илья Муромец, ростом будет?»

И отвечает царю Илья Муромец:

«Ростом-то он только с меня будет».

А Идолище поганое усмехается:

«Хорош же богатырь на Руси Илья Муромец,

Я его на долонь посажу, а другою приложу —

Овсяной блин станет».

И говорит царю Идолище поганое:

«Отпусти нас, царь, скоро ко граду Киеву;

Учиним мы в Киеве сечу великую,

А князя Владимира изгоним из Киева,

А княгиню Апраксию привезем тебе в постельницы».

Не стерпел такова слова Алеша Попович млад,

И говорит он Идолищу поганому:

«Как ты приедешь к городу Киеву,

И не узнаешь ты, Идолище поганое,

Дороги от Киева,

Живу тебе, поганому, от Киева не отъехати!»

Спрашивает их еще царь Василий Окулович:

«А видали вы в Киеве лошадей богатырскиих?»

Говорит тут опять Илья Муромец:

«По все дни в Киеве водят сто коней богатырскиих».

И воскричал тут Идолище поганое:

«Государь ты, сарацинский царь Василий Окулович!

Не пустым ли калики похваляются.

Вели показать наших коней богатырскиих!»

И скоро ведут коней богатырских, сарацинскиих:

Одного коня ведут двести слуг на двух златых цепях,

А другого коня ведут триста слуг на трех сребряных цепях,

И ведут еще многих коней могучих на железных цепях.

И говорит старый казак Илья Муромец:

«Сверху, царь, мы ведь не умеем смотреть;

Вели, государь, нам на земле посмотреть».

Идут калики из палаты на широкий двор,

Говорит Илья Муромец братьям названыим:

«Теперь-то нам, братцы, пора пришла —

Готовьте-ка вы свои булатные палицы».

И скоро кинулись калики перехожие,

Отняли по добру коню богатырскому,

Начали рубить головы басурманские.

Сели на добрых коней басурманскиих,

Приехали ко Смугре-реке,

Начали богатыри русские наряжатися,

Класть на себя доспехи крепкие,

Берут свою сбрую ратную.

И скачут поганые басурмане-татарове

От Царя-града погонею великою.

А Илья Муромец встречает их в полуверсте,

И за ним все богатыри русские.

И скоро богатыри съехались,

Сорок богатырей сарацинскиих,

И семь богатырей святорусскиих.

И ударились копьецами вострыми;

Испробили на себе все доспехи крепкие

Теми копьями вострыми,

По присадкам копья поломалися.

Говорит старый казак Илья Муромец:

«Ай же вы, братцы названые!

Бейте поганых, всех до единого,

Не оставляйте и на семена».

И побили тут всех сорок богатырей царьградскиих,

А Идолищу поганому

Срубили по плеч буйну голову.

Отпустили одного только богатыря сарацинского

Ко тому царю Василию Окуловичу,

Чтобы положил царь заповедь великую:

Не ходить на Киев-град во веки вечные.

И поехали русские богатыри к городу Киеву.

И будут они в Киеве у князя Владимира.

Говорит Владимиру-князю Илья Муромец:

«Ай же ты, солнышко Владимир стольнокиевский!

Были мы, государь, во Царе-граде

И побили во Царе-граде сорок богатырей,

Отпустили одного только богатыря

Ко тому царю сарацинскому Василию Окуловичу,

Чтобы положил царь заповедь великую:

Не ходить на Киев-град во веки вечные».

И заводил Владимир-князь почестный пир,

И чествовал он на пиру славных русских богатырей

Илью Муромца со товарищи.

И были на пиру князья и бояре,

И были гости богатые, люди торговые,

И разноличные люди приходящие,

И были гусельщики со всей Руси,

И был у него на пиру Садко, гусельщик из Нова-города,

Пел Садко песни-скоморошины.

Вавило и скоморохи

Старина сорок четвертая. Садко на пиру у князя Владимира поет песню «Вавило и скоморохи».