Оставьте только вы себе по выбору

Душечки красны девицы!»

А и ходит дружина по царству Индейскому,

А и рубят старого и малого,

А и только оставляют по выбору

Душечки красны девицы.

А сам он, Волх, во палаты пошел

Во те во палаты царския

Ко тому царю ко Индейскому.

Двери были у палат железныя,

Крюки-пробои по булату зла́чены.

Говорит тут Волх Всеславьевич:

«Хотя ногу изломить, а двери выставить!»

Пнет ногой во двери железныя —

Изломал все пробои булатныя.

Он берет царя за белы́ руки,

А славного царя Индейского,

Салтыка Ставрульевича,

Говорит тут Волх таково слово:

«А и вас-то, царей, не бьют не казнят».

Ухватя, ударил о кирпичат пол,

Расшиб во крохи говенныя.

И тут Волх сам царем насел,

Взявши царицу Азвяковну,

А и молоду Елену Александровну,

А и тут его дружина хоробрыя

И на тех на де́вицах переженилися.

И делил Волх злато-серебро,

А и коней, коров табуном делил,

А на всякого брата по сто тысячей.

Вольга и Микула

Старина третья. Волх Всеславьевич, он же Вольга, встречает богатыря-пахаря Микулу Селяниновича.

Воссияло солнце красное

На то ли на небушко на ясное,

Зарождался тут Вольга Всеславьевич.

Стал Вольга расти-матереть,

Учился Вольга премудростям:

Щукой-рыбою ходить ему в глубоких морях,

Птицей-соколом летать под о́болока,

Серым волком рыскать по чистым полям.

Уходили все рыбы во синие моря,

Улетали все птицы за оболока,

Убегали все звери во темные леса.

Собирал себе Вольга дружинушку хоробрую,

Тридцать молодцев без единого,

Сам тридцатый становится.

Жаловал его родной дядюшка,

Родной дядюшка да крестный батюшка,

Ласковый Владимир стольнокиевский

Тремя ли городами со крестьянами,

Первым городом Гурьевцем,

Другим городом Ореховцем,

Третьим городом Крестьяновцем.

Собирается Вольга Всеславьевич

Со своей дружинушкой хороброю;

Сели на добрых коней, поехали,

Поехали они к городам за получкою.

Повыехали в раздольице чисто поле,

Услыхали в чистом поле оратая,

Сошка у оратая поскрипывает,

Омешики по камешкам почиркивают,

Оратай на лошадку покрикивает.

Едут день с утра до вечера,

Не могут до оратая доехати.

Они едут да и другой день,

Другой день с утра до вечера,

Не могут до оратая доехати.

В поле оратай посвистывает,

Сошка у оратая поскрипывает,

Омешики по камешкам почиркивают.

Третий день едут до па́бедья,

Наехали в чистом поле до оратая:

У оратая кобылка соловая,

Гужики у нее да шелковые,

Сошка у оратая кленовая,

Омешики на сошке булатные,

Присошечек у сошки серебряный,

А рогачек-то у сошки красна золота.

У оратая кудри качаются,

Скатным жемчугом рассыпаются,

У оратая глаза да ясна сокола,

А брови у него да черна соболя;

У оратая сапожки зелен сафьян:

Шилом пяты, носы востры,

Под пяту воробей пролетит,

Около носа хоть яйцо прокати.

У оратая шляпа пуховая,

А кафтанчик у него черна бархата.

Орет в поле оратай, покрикивает,

С края в край бороздки пометывает,

В край он уедет, другого не видать;

Пенья-коренья вывертывает,

А великие-то все каменья в борозду валит.

Говорит ему Вольга Всеславьевич:

«Божья помощь тебе, оратаюшко,

Орать да пахать, да крестьянствовати,

А бороздки тебе да пометывати,

А пенья-коренья вывертывати,

А большие-то каменья в борозду валить!»

Говорит оратай таково слово:

«Спасибо тебе, Вольга Всеславьевич!

Мне Божья помощь да надобна

Пахать, орать, да крестьянствовати.

А куда ты, Вольга, едешь, куда путь держишь?» —

«Еду я, Вольга, к городам за получкою,

В Гурьевец, в Ореховец да в Крестьяновец».

Тут проговорил оратай-оратаюшко:

«Ай же ты, Вольга Всеславьевич!

Там живут-то мужички да всё разбойнички,

Они подрубят-то сляги калиновы,

Да потопят дружину твою хоробрую

В той ли реке во Смородине.

Был я третьего дни в городе Гурьевце,

Там эти вот мужички-разбойнички,

С ножами стоят край дороженьки,

Собирают гроши подорожные.

Стали мужички с меня грошей просить;

Дал я им гроши подорожные:

Кто стоя стоит, тот сидя сидит,

Кто сидя сидит, тот лежа лежит.

Положил тут их до тысячи.

Уехал от них, не простившися,

Увез соли три меха по сорок пуд

На своей на кобылке соловенькой».

Говорит тут Вольга Всеславьевич:

«Ай же ты, оратай-оратаюшко!

Поедем-ка со мной во товарищах».

Тут оратай гужики шелковые повыстегнул,

Кобылу из сошки повывернул,

Сели на добрых коней, поехали.

У оратая кобыла ступью пошла,

А Вольгин конь да ведь поскакивает.

У оратая кобыла рысью пошла,

А Вольгин конь да оставается.

Говорит оратай таковы слова:

«Ай же ты, Вольга Всеславьевич,

Оставил я сошку во бороздочке

Не для ради прохожего-проезжего:

Маломожный-то наедет – взять нечего,

А богатый – тот наедет, не позарится, —

А для ради мужичка-деревенщины.

Как бы сошку из земельки повыдернуть,

Из омешиков земельку повытряхнуть,

Да бросить сошку за ракитов куст?»

Посылает Вольга Всеславьевич

Из своей дружинушки хороброей

Пять молодцев могучиих

Сошку из земли повыдернуть,

Из омешиков земельку повытряхнуть,

Бросить сошку за ракитов куст.

Приезжают удалы добры молодцы,

Сошку кленову за обжи вокруг вертят,

Не могут сошку из земли поднять.

Посылает Вольга Всеславьевич

Из своей дружинушки хороброей

Целый он да ведь десяточек.

Они сошку за обжи вокруг вертят,

Не могут сошку из земли выдернуть.

Посылает тут Вольга Всеславьевич

Всю свою дружину хоробрую.

Они сошку крутят-вертят,

Не могут сошку из земли выдернуть,

Бросить сошку за ракитов куст.

Говорит Вольге оратай-оратаюшко:

«Поедем-ка, Вольга Всеславьевич,

Уберем мы сошку кленовую».

Приехали они к сошке кленовоей;

Говорит оратай-оратаюшко:

«Ай