– Чучело – это такая замечательная кукла, которая есть у Сократа, – объяснила Тюлинька.

– Знаю, знаю, – сказала бабушка.

– В школе сегодня двое больших напали на одного маленького, – сказал Мортен, – и отняли у него ластик.

– Ну а ты что? – спросила бабушка.

– Я отдал ему свой, – ответил Мортен.

– Так ты теперь остался без ластика? – спросила Тюлинька.

– Не, – сказал Мортен. – Мона отдала мне половинку своего.

– Вот это молодец! – похвалила бабушка.

Индивид немного отдышался после беготни и вспомнил, зачем он сюда бежал. Он подошёл к бабушке и потянул носом, умильно глядя на большой карман её фартука.

– Правильно, я же обещала вам вафли, – сказала бабушка, – а Индивид запомнил. Пожалуйте в дом, гости дорогие!

Они вошли в просторную кухню лесного дома. Тут ведь жило столько народу – восемь детей, мама, папа и бабушка, которые любили собираться за одним столом. Чтобы всем сразу за ним усесться, нужно было много места.

– Мама наша ушла на музыку. Учится играть на флейте, – рассказывала бабушка. – Папа уехал на грузовике, ребята все в школе. А у Мортена сегодня только два урока. Я-то думала, остались мы с ним одни, а тут и вы пришли, вот у нас и гости есть. Прошу вас, берите вафли, угощайтесь на здоровье.

Никто не стал отказываться. Вафли были только что испечённые, а все нагуляли аппетит.

Потом Тюлинька с бабушкой посидели и поговорили. Дети ушли на двор играть с Самоварной Трубой и Индивидом.

– Заходите ещё, не забывайте нас, – сказала бабушка, когда гости собрались уходить. – Индивид-то наверняка ещё прибежит. Самоварная Труба уж вот как будет рада, ей тоже поболтать с кем-то охота.

На пути домой по лесной дороге Тюлинька сказала:

– Вот у меня и появилась новая подружка. Она зовёт меня в швейный клуб, куда она ходит. Там собирается несколько женщин. Она сказала, там будет бабушка Сократа и женщина, которую зовут Лужица, а ещё бабушка Уле-Александра – кто это, я ещё не знаю, – и тётушка О… Как же её звали?

– Олеа, – подсказал Сократ.

– Подумайте только! Ты и это знаешь? – удивилась Тюлинька.

– Ага. Весь швейный клуб приезжал к нам в гости, когда мы были в Голландии и в Фабельвике.

– Ты уже сегодня пойдёшь в этот швейный клуб? – озабоченно спросила Гюро.

– Нет, что ты! Сегодня вечером я остаюсь с тобой, – сказала Тюлинька. – Мама же уходит на курсы. В швейный клуб я иду только на той неделе во вторник, – успокоила её Тюлинька.

– Тогда хорошо, – сказала Гюро.

– А теперь нам пора домой – заняться вырезанием, даром мы, что ли, собирали веточки! – сказала Тюлинька. – Кажется, придётся идти к тебе с Индивидом, я хочу сначала освободиться от рюкзака.

Дома их ждала неожиданность: у стены на видном месте красовался голубой ящик для хвороста с замком на крышке.

– Это же наш ящик! – обрадовалась Гюро. – Он стоял у нас в Гампетрефе.

Она была очень рада, что ящик вернулся, потому что давно привыкла к нему как к старому знакомому.

– Эрле поставила его, чтобы мы вытряхнули туда всё, что принесём, – сказала Тюлинька.

Первым вытряхнул свой рюкзак Сократ, затем – Гюро, а после них – Тюлинька. И ящик так переполнился, что им еле удалось закрыть крышку.

А тут и Эрле пришла.

– Прекрасно, – сказала она. – Вижу, у нас теперь надолго вперёд есть интересное занятие, вот только одну вещь я хочу сказать вам заранее. Обещайте мне, что не будете ничего строгать и вырезать, когда вы одни, только в присутствии кого-нибудь из старших, чтобы не случилось так, что вы нечаянно порежетесь, а рядом никого нет.

– А Тюлинька – старшая? – спросил Сократ.

– Ещё бы! – сказала Эрле. – Ну а теперь давайте отпустим Тюлиньку домой отдохнуть, потому что вечером ей опять нужно быть у нас.

– Индивид тоже будет теперь отсыпаться, – сказала Тюлинька. – Он так набегался, что дальше некуда.

Тюлинька не опоздала и пришла вовремя, как раз к маминому уходу.

– К нам ещё придёт Андерсен, – сказала Тюлинька. – Я позвонила ему и рассказала, что мы сегодня собираемся построгать, а он там у себя в пансионате всё время занимается такими вещами. Он спросил, можно ли ему тоже прийти, не дожидаясь субботы, и я сказала, пожалуйста, пусть приходит.

Вечером случилась неожиданность. В доме многие знали, что в прошлый раз, когда Эрле уезжала на курсы, Гюро оставалась одна в квартире, и вот сегодня зашли сначала Сократ с Авророй и Эдвардом, и Эдвард сказал:

– Мари ушла по своим делам, а мы решили к вам заглянуть и посмотреть, нашёлся ли кто-нибудь, чтобы побыть в этот вечер с Гюро.

Они принесли с собой три ножика. Сократ, как видно, уже рассказал дома, что у Гюро будут строгать фигурки из палочек, и Эдвард тоже заинтересовался. Потом зашли Нюсси и её мама. Они тоже принесли с собой ножики, потому что Нюсси узнала об этой затее от Авроры. Потом пришли Андерсен и большая девочка, которую звали Грю, а последним пришёл Кнут – тот мальчик, который ездил на мопеде и в которого не была влюблена Аврора.

Потом за Эрле зашёл Бьёрн и привёл с собой Лилле-Бьёрна. Все пришли, чтобы не бросать Гюро одну, и все принесли с собой что поесть. Кто-то принёс фрукты, Нюсси – булочки, а Андерсен – пачку порошка какао. Он отправился на кухню и сварил целую кастрюлю какао.

Когда все уселись строгать, Гюро сказала:

– Смотрите, будьте внимательны с ножами, чтобы не пораниться! Так говорил папа. И думайте только о том, что делаете, а не то порежетесь.

– Очень разумный совет, – сказал Эдвард.

Все пошли к синему ящику с ветками и выбрали себе что понравилось. У Андерсена дело пошло лучше всего: в своё время он вы́резал из дерева не один кораблик. Но ему было гораздо веселее вырезать здесь, чем заниматься этим в одиночестве дома в пансионате. Работал он не спеша и, если надо, помогал другим. Сократ трудился над толстой палочкой, выстругивая барк, а когда закончил работу, то сказал, что получился точь-в-точь тюленёнок. Гюро выбрала маленькую веточку с отростками, как четыре ножки, головка и хвостик, и сделала из неё жеребёнка, по крайней мере так ей показалось самой. Но вслух она этого не сказала. Всем было не до разговоров: каждый был занят своей работой и каждый считал, что у него получится что-то особенное и замечательное.

Время пролетело незаметно, и вот уже пришла пора укладываться спать. Грю и Кнут ушли, им ещё надо было доделать на завтра уроки. Последними остались Тюлинька, Андерсен и Лилле-Бьёрн. Они немножко побеседовали. Лилле-Бьёрн лёг на диване, а Гюро устроилась в своей постельке, ей было спокойно и уютно. Она нарочно оставила окно в маминой комнате приоткрытым, потому что была дома не одна, а мама любит спать на холоде.

В синем ящике заметно поубавилось запасов, но в лесу их сколько угодно, а Эрле и Бьёрн, вернувшись с курсов, принесли целую кучу деревяшек, потому что на курсах было ещё и столярное отделение, и там было полно отличных обрезков, оставшихся от полок и шкафов! Так что ящику не приходилось опасаться, что он опустеет, запасов в нём хватит на много дней вперёд.

В преддверии Рождества

В городе люди всю жизнь куда-то бегут. Можно подумать, что им надо поспеть в несколько мест сразу. Часто им даже некогда поесть. Проглотив стоя пару бутербродов, они тут же несутся дальше, но, как ни торопятся, всё равно не успевают переделать всё, что нужно, и тогда они начинают переживать, что им опять дня не хватило, и принимаются бегать ещё быстрей, но и это не помогает.

В деревне у людей тоже множество дел, но они не бегут в поле сломя голову, когда, например, надо с утра выкапывать картошку. Нетушки! Они идут спокойным шагом, а сперва позавтракают без спешки, обсуждая, что и как предстоит сделать. И хотя они не мчатся как на пожар, но успевают переделать всё, что нужно. Должно быть, как раз потому, что делают всё с толком и по порядку.

В Тириллтопене самая беготня началась в преддверии Рождества. Эта беготня была не такая весёлая, как у Гюро, когда она точно превращалась в жеребёнка и бежала, потому что ей нравилось, как ветер дует в лицо, волосы за спиной развеваются флажком, а ноги почти не касаются земли. Какое там! Люди бегали по магазинам. Оттуда они возвращались уже не бегом, потому что тащили на себе тяжёлую ношу, но всё равно шагали как можно быстрей, и им почему-то даже не приходило в голову остановиться, поставить сумки на землю и отдышаться.

Иногда при походе в магазин Гюро и Сократ играли, что они взрослые. Тогда они шли очень быстрым шагом