— Да нет, дарю, — махнул рукой Семён.

— Подарок?! — Все косички Зиль встали дыбом. — Настоящий но-во-год-ний подарок?

Семён с сомнением посмотрел на слизняка, который задумчиво ощупывал своей древней подошвой палочку из будущего. А кто, собственно, говорил, что нельзя дарить слизняков из прошлого девочкам из будущего?

— Он только твой! — сказал Семён.

— Марцик, а можно я возьму этого доисторического сухопутного моллюска для проекта?! Тень говорит, что ему тысяч пятнадцать лет, не меньше. Такого нет ни у кого!

Марциал заколебался.

— Вообще, мы должны отдать всё институту, — сказал он. — Это их собственность. К тому же доисторические виды требуют особого внимания.

— Да ладно, вы его клонируете! — Зиль покачала слизняка. — Ну пожалуйста, смотри, какой он красивый, Марци-и-ик.

— Вы и меня должны отдать институту, — сказал Семён, — я тоже доисторический вид.

На красивом смуглом лице Марциала отобразились сомнения. «Даже муки», — сказал бы Семён, но он не знал, способны ли люди этого времени их испытывать. Наконец Марциал кивнул. Зиль подпрыгнула, тут же упаковала слизняка в контейнер, который нашла у себя в одном из кармашков, — правда, Семёну показалось, что он просто вырос из ткани шорт.

Мальчик посмотрел наверх. Ну должно же получиться в этот раз! Совсем он запарился в этом комбинезоне.

— А это… — Большой Рха подобрался совсем близко. Он не сводил жёлтых глаз с когтя, который до сих пор вертел в руке Семён.

— А это тебе подарок! — нашёлся Семён и сунул в волосатую лапу найденный коготь. Оборотень подпрыгнул на месте. Уши его задрожали. Он смотрел на коготь, как крестоносец на щепку от Гроба Господня.

— А-а-р-р-р… с-спасибо…

На этот раз Марциал даже не дёрнулся. Концепция новогодних подарков стремительно проникала в семейство Зельвенских.

— Ну вот, — сказал Семён. — Получается, я вам подарки подарил. Зиль — слизняка, Большому Рха — коготь. Значит, мне пора.

Он повернулся к склону, ища удобный подъём.

— Стоп! — решительно сказала Зиль. — Марцик, а мы?

— Гм…

— А наши подарки?!

— Ну… — Марциал выглядел смущённым. — Строго говоря, мы ничего не можем передавать из будущего в прошлое, это может изменить ход истории.

— Марцик, ты мне сто раз рассказывал про мультивселенные. Если мы что-то подарим, просто возникнет ещё одна ветка событий, где мы подарили подарок!

— Ну, концепция до сих пор является спорной…

— Точно! — Зиль сорвала со своей футболки-жилета сиреневый камешек и протянула Семёну. Он потянулся, пальцы его случайно коснулись её пальцев, и девочка вздрогнула от неожиданности.

— Ну всё, иди! — сказала Зиль.

— Спасибо. А что это?

— Это тюльник, ты что, их не видел?

— Нет. — Семён посмотрел на камешек. Он был прозрачным, а внутри не его бился сиреневый огонёк. — Красивый.

— Его надо кормить, класть на солнце, — объяснила Зиль. — А он сможет делать всякое, что захочешь. Чем дольше пролежит на солнце, тем больше сможет.

— В смысле — всякое?

— Ну, что хочешь… — Зиль замялась, цапнула тюльник, повертела его в воздухе, и в ладонь ей выпали две капсулы, переливающиеся всеми цветами радуги. Одну Зиль тут же засунула в рот, вторую протянула Семёну.

— Это сладкое, — сказала она. Семён осторожно прикусил капсулу и зажмурился от удовольствия. Потом цапнул камешек и положил его в карман.

— И сколько их там?

Зиль пожала плечами — мол, сколько хочешь.

— Спасибо, — сказал мальчик с чувством, — вот это я понимаю, подарок! Не то что там 3D-ручка какая-то.

Марциал вновь поднял его наверх, проверил фазовую плёнку. Посмотрел на Семёна. Второй раз прощаться было странно; мальчик его понимал, поэтому просто буркнул: «Ну, пока», — и повернулся к ватрушке.

— Семён, это подарок Зиль, — окликнул его Марциал. — Будь с ним внимателен, ладно?

— Ага, хорошо, — рассеянно сказал Семён, усаживаясь и толкаясь ногами навстречу темноте.

— Он делает не только конфеты, а ещё… — услышал он, но не успел обернуться: ватрушку потащило вниз, завертело, закрутило. Семён судорожно выпалил: «Хочу домой, в тридцать первое декабря две тысячи двадцать первого года!» — вцепился в борта — и вовремя, потому что верх и низ поменялись местами и его затянуло в тёмную пустоту, пронизанную белыми вспышками, тенями деревьев и призраками существ…

И снова ничего не видно. Но холодно, и пахнет снегом. Это хорошо. В ватрушке лежать тоже хорошо. Над головой тёмное небо с редкими звёздами. И это хорошо.

Мальчик поднял голову. Руки-ноги на месте? Бобров-людоедов, летающих ящериц и разумных оборотней нет? Получилось? Он наконец вернулся? Или его опять закинуло неизвестно в какое время?

Мимо прошёл бодрым шагом дедушка в шапке-петушке, опираясь на палки для ходьбы. Вроде бы обычный, не кибернетический.

— Простите, — слабым голосом окликнул его Семён, — а какой сейчас день? И год?

— Докатался, бедный, — сказал дед. — Скоро уж двадцать второй будет. Минут через сорок. Иди скорей домой.

— Спасибо, дедушка, — искренне сказал Семён и уронил голову на руки.

Получилось!

«А может, ничего и не было? — Семён похолодел. — Может, я головой ударился и мне всё привиделось?»

Он сунул руку в карман. Нащупал там что-то и вытащил. Приоткрыл ладонь, и она озарилась сиреневым светом.

— Семён, ты где?!

Мальчик поднял голову. Там, далеко, в свете фонарей, наверху оврага стояла мама. И папа. И Илья. Они смотрели в темноту и не видели его. А он их видел.

— Я тут! — закричал Семён. — Иду!

Он спрятал сиреневый тюльник в карман и, пыхтя, потащил за собой ватрушку вместе с прилипшим к ней ярко-зелёным листом папоротника.

Антон Соя. Бородатый мальчик

У одного мальчика за одну ночь выросла большая и густая борода. Прямо не борода, а бородища — рыжая и кудрявая. Мечта любого разбойника. Только вот мальчик Сеня разбойником не был и даже пока не планировал им стать, когда вырастет. И родители у него тоже были мирные и тихие люди. И ко всяким большим бородам, тем более рыжим, относились с опаской и подозрением. Особенно у девятилетних мальчиков, которым с утра нужно идти в школу.

— Ой! — сказал мальчик Сеня, нервно поглаживая окладистую бороду перед зеркалом. Он по привычке дошёл до ванной комнаты с закрытыми глазами, не открывая глаз, включил свет и только перед зеркалом с трудом глаза разлепил. А там в зеркале такое показывают, что хоть сейчас на Ютьюб выкладывай!

— Ой-ой-ой! Па! Ма! Гите! Спасите-помогите! Меня же в школу с такой бородой не пустят!

— Что за глупости, Сенечка! — так сказала Сенина мама Юля по дороге в ванную комнату. — И чего только дети не придумают, чтобы в школу