— Надо же, значит, какая-то часть его души говорила по-польски, — заключил Новицкий.

— По словам внучки, и немалая. В Париже у него было много друзей-поляков, — подтвердил Ярош. — И ему было на что жить, ведь царь наградил его суммой в двадцать пять тысяч тогдашних долларов и пожизненной пенсией в шесть тысяч.

— Ничего себе! Приличная сумма! — Новицкий даже цокнул языком.

— После знаменитой сделки еще несколько лет общественность в Соединенных Штатах крутила пальцем у виска, считая, что более семи миллионов долларов выброшены на ветер, а точнее — в снег и лед. Аляску язвительно называли «ледником Сьюарда», а саму сделку — «глупостью Сьюарда». Однако когда в начале девяностых годов девятнадцатого века во многих ручьях, особенно в окрестностях реки Клондайк близ Доусона, было открыто золото, мнение о Сьюарде быстро изменилось.

— Наверное, русские и царь тогда себе локти кусали? — выпалил Новицкий.

— Этого я не знаю наверняка, — признался Ярош. — Но раздавались многочисленные голоса о желании аннулировать сделку, и я даже слышал, что в определенных кругах поговаривали о желании вернуться на Аляску. Ведь уже в первый год после открытия золота его добыли на сумму, в несколько десятков раз превышающую стоимость самой сделки.

— А что с Кшижановским? Ему тоже так повезло, как Столецкому? — спросил Томек.

— Не совсем. В знак признания Сьюард включил Кшижановского в состав корпуса государственных служащих, поручив ему миссию надзора за Территорией Аляска. Однако он не справился и довольно быстро был отозван с этой должности. Он брался за разную работу. А ведь надо знать, что Кшижановский был в родстве с Шопеном.

— С Фридериком Шопеном? — в очередной раз с недоверием переспросил Томек.

— Да. Родная сестра отца Кшижановского, Юстина, была матерью нашего великого композитора, Фридерика.

— Постойте-ка, постойте. — Новицкий насупил брови и над чем-то напряженно задумался. — Так Кшижановский был двоюродным братом Фридерика?

— Да, двоюродным братом, если быть точным, — уточнил Ярош.

— Спасибо вам. Это был поистине необыкновенный рассказ, — произнес Томек.

Они попрощались, и каждый отправился на покой.

— Последняя ночь под крышей… — пробормотал Новицкий на прощание.

Томек не мог уснуть. Да, в общем-то, и не пытался. Клубок мыслей мешал призвать безмятежный сон. Достигнут ли они цели экспедиции? Как бы на его месте поступил отец? Одобрил бы Смуга его решения? Он сел на широкий подоконник, прижавшись к холодному стеклу. Посмотрел на Салли, которую во сне баюкало ее собственное ровное дыхание. Его взгляд невольно обратился к тихой улице города. Лишь два бородатых, уже сильно подвыпивших субъекта, возвращаясь в домашний уют из ночных вылазок по местным барам, нарушали пустоту улицы. Внезапно ему показалось, что в здании напротив, на втором этаже, на мгновение мелькнул свет. Он прищурился, пытаясь понять, не обманывает ли его уставшее воображение. Мгновение ничего не происходило. Но тут огонек вспыхнул снова, на этот раз в нескольких местах одновременно. Томек напряг зрение, пытаясь разгадать, в чем дело. Он успел заметить, как на месте огоньков, исходивших, вероятно, от зажженных на миг керосиновых ламп, в нескольких окнах появились продолговатые силуэты. Лунный свет на мгновение серебром сверкнул на нескольких из них. Все стало ясно! Он слишком часто видел подобные картины, чтобы не понимать, что они означают. В долю секунды он вскочил на ноги с криком:

— Всем на пол!

Точно в тот же миг из окон дома напротив ударил винтовочный залп, вдребезги разнеся стекла в их номере. Через мгновение залп перерос в канонаду.

Салли и Новицкий, разбуженные криком Вильмовского, соскользнули с постелей и лежали на полу. Моряк подполз к Томеку и сказал:

— Стреляют как минимум из семи стволов!

— Восемь! — поправил Томек. — Я успел сосчитать.

Тем временем пули крушили убранство гостиничного номера, дырявили подушки, вырывая из них перья, которые беспорядочно реяли по всей комнате. Салли заползла под кровать и закрыла голову сплетенными руками. Томек и Новицкий многозначительно переглянулись.

— На счет три! — скомандовал Вильмовский.

Моряк досчитал до трех, одновременно вскидывая карабин к плечу. Они открыли ответный огонь, стреляя вслепую. Через мгновение с первого этажа отеля к ним присоединилась пальба еще нескольких стволов. Это Красный Орёл пришел на помощь.

Перестрелка продолжалась еще несколько минут и наконец совсем затихла. Вскоре под окнами отеля появился патруль местного шерифа. Краткий осмотр здания, из которого обстреляли отель, не дал никаких результатов. Кроме гильз и нескольких небольших пятен крови, ничего не нашли. Преступники скрылись, вероятно, незадолго до прибытия местной полиции.

— Это ясно как божий день, — мрачно пробормотал Новицкий.

— Что именно ясно, Тадек? — спросила Салли.

— Да, что же такого ясного? — присоединился к вопросу все еще напуганный Ярош.

— …что на нас охотятся, как на уток, — ответил моряк.

Этой ночью уже никто не сомкнул глаз. С оружием на коленях они дождались рассвета.

***

Утро встретило их свежим порывом ветра с гор. Весна в этом году пришла на удивление рано. После быстрого и не слишком обильного завтрака они отправились в небольшой порт. Красный Орёл и тлинкиты уже ждали их там в двух лодках. Снаряжение экспедиции было аккуратно уложено на дно и укрыто непромокаемой тканью. В одной лодке разместились индейцы вместе с Ярошем, в другой — Томек с остальными. Они отчалили от берега, выводя лодки на течение реки, которая на этом участке несла свои воды лениво, вымывая с берегов остатки северной зимы.

Первой плыла лодка Яроша, потому что в ней были тлинкиты, а они довольно хорошо знали и берега, и течение реки. Лодки скользили теперь меж холмов, поросших невысоким хвойным лесом. Уже через час плавания из-за стены зелени стали проступать величественные горы, остроконечные вершины которых говорили об их вулканическом происхождении. Контраст между зеленью и белыми шапками льда, покрывавшими потухшие вулканы, был так живописен, что Салли, у которой с недавних пор проявился талант к рисованию, потянулась за своим походным блокнотом.

Искоса наблюдая за женой, Томек улыбался. Столько лет уже вместе. Они были женаты со времен той памятной экспедиции вглубь Папуа — Новой Гвинеи[102]. Они знали друг друга около десяти лет, а дочь австралийского пионера все не переставала его удивлять. Еще в