– ОФИЦИАНТ! – крикнул Уле-Александр так, что все гости подпрыгнули на месте, а три официанта наперегонки кинулись к нему со всех ног.

– Что случилось? – спросили они хором.

– Я пить очень хочу, – ответил Уле-Александр. – За воду надо платить? Я могу из чашки попить, если её легче мыть.

Официанты посмеялись, покачали головами, а потом один принёс большой стакан воды.

Папы не было очень долго, но он всё-таки вернулся и сказал:

– Никак не мог дозвониться до роддома. Видно, все папы тоже хотят узнать, как дела.

– Сядь поешь, – сказал Уле-Александр.

– Я больше не могу, – ответил папа. Он съел одну-единственную котлетку, на блюде ещё лежали три, потому что четыре свои Уле-Александр уже съел.

– Может, ты тоже заболел? Вид у тебя точно как у мамы за завтраком.

– Нет, всё со мной в порядке. Просто волнуюсь, девочка у нас родится или парень.

– Что будем с тремя котлетами делать? – спросил Уле-Александр. – Домой возьмём?

– Мы не можем взять, блюдо-то не наше, – объяснил папа.

Официант пришёл получить денег за обед, и Уле-Александр сказал любезно:

– Мы тебе оставим наши котлеты. Папа съел только одну, потому что он нервничает, девочка у нас родится или парень.

– Ещё бы он не волновался в такой день, – сказал официант.

– Лучше нам вернуться домой и быть на телефоне, – сказал папа. – Из роддома обещали позвонить, как только будут новости.

Уле-Александр надеялся, что дома-то папа поиграет с ним или поболтает, но папа ходил взад-вперёд по комнате, и было видно, что ему нехорошо.

Зазвонил телефон. Папа перепрыгнул через стул и схватил трубку.

– А, Марен, это ты. Нет, пока ничего не знаем. Мы позвоним, когда будут новости.

– Дай мне поговорить, – попросил Уле-Александр. – Привет, Марен. Мы пока тут, а завтра сюда не звони, я поеду к деду с бабушкой. До скорого!

Часы тикали, тикали. Стало уже восемь, Уле-Александр дремал на ходу, похоже, папа забыл, что уже час как время спать. Папа сегодня всё забывал. Только ходил по комнате туда-сюда. Скорей бы уже телефон позвонил. Папа ждёт не дождётся. Уле-Александр сел перед телефоном и стал его уговаривать: «Ну давай, телефончик, ну позвони уже, миленький». Ему пришлось долго телефон упрашивать, пока наконец он зазвонил.

Уле-Александр посторонился, и папа схватил трубку.

– Да, это я, – услышал Уле-Александр. – Девочка! О, спасибо огромное! А как мама себя чувствует? Всё хорошо?! Отлично. Благодарю за звонок, это очень любезно с вашей стороны. Да, да, мы придём утром. Ещё бы, конечно. Не извольте сомневаться. Привет ей от нас с сыном. До завтра!

Папа положил трубку, и Уле-Александр почувствовал, что его подняли под самый потолок.

– Уле-Александр, у нас девочка!!! У тебя сестричка родилась! Вот радость-то, правда? Пойдём поедим, я голодный как волк.

– Всё как мама говорила – когда Кроха рождается, все переживают, но потом веселятся и радуются.

На другой день Уле-Александр переехал к бабушке с дедом, но ровно в два часа за ним зашёл папа, и они отправились навестить маму. Папа принёс два букета. Большой и маленький. Большой подарит папа, а маленький – Уле-Александр.

Роддом оказался большим серым домом, но внутри всё было белое. Они поднимались по лестнице, и где-то заплакал ребёнок.

– Это наша Кроха кричит, – сказал Уле-Александр. – Думаешь, они с ней хорошо обращаются?

– Конечно, хорошо. Просто эти маленькие пупсы плачут по любому поводу – когда хотят есть, или спать, или объелись и живот болит.

Папа остановился перед дверью.

– Кажется, здесь, – сказал он, робко постучал и вошёл.

Уле-Александр крепко сжал букет и тоже шагнул за дверь. Маму он сначала не узнал, на ней была какая-то странная белая рубашка. Но мама заговорщицки ему подмигнула, и тут уж не осталось сомнений. Они долго с ней обнимались, и Уле-Александр, и папа, потому что соскучились и радовались встрече, а мама улыбалась и говорила: «Спасибо, какие прекрасные цветы».

– Ты хорошо поела, когда Кроха уже родилась? – спросил Уле-Александр.

– О, ещё как. Я была голодная как волк. Весь роддом надо мной потешался, столько я съела.

– И мы с папой тоже. Мы умяли по большой яичнице каждый, хотя я на обед съел четыре котлеты. Папа только одну, потому что ему было нехорошо, но потом он поправился.

Папа стал расспрашивать, довольна ли мама уходом и порядками в роддоме, и Уле-Александр смог спокойно оглядеться. Где они прячут Кроху, интересно?

Или она такая маленькая, что он её не замечает? Он посмотрел на маму. Рассмотрел складки одеяла. Кинул взгляд на потолок и под кровать. Нигде нет!

Тут мама снова хитро посмотрела на него и спросила:

– Ты что-то ищешь, Уле-Александр?

– Кроху. Это ты её спрятала или она сама?

– Нет. Сейчас вы её увидите. Уле-Александр, она очень похожа на тебя маленького.

Папа вывел его в коридор и заговорил с нянечкой. Она сказала:

– Минутку. Конечно, вам хочется посмотреть на вашу девочку.

Она ушла и вернулась со свёртком. Наклонилась, чтобы Уле-Александру было видно. Среди одеяла и пелёнок он разглядел крохотную голову с чёрными волосами и ярко-красным личиком. Она зевала.

– О, – сказал Уле-Александр и потом долго молчал. – Домой её хоть можно забрать? – спросил он наконец.

– Нет, – ответила нянечка, – она должна быть со своей мамой.

– С моей мамой, хотела ты сказать, – поправил Уле-Александр. – Это моя мама родила её.

– Конечно, конечно, – сказала нянечка. – Думаю, когда малышка поймёт, что ты её старший брат, она будет очень рада.

В палату обратно к маме Уле-Александр ворвался с криком:

– Скажи, ты моя мама?

– Конечно, – сказала мама и потрепала его по щеке. – Даже если у меня родится пять Крошек, я всегда буду твоей мамой.

– Так я и знал, – сказал Уле-Александр.

У тёти Петры

Мама вернулась домой, и в колыбельке поселилась Кроха. Первые дни Уле-Александр всё время бегал на неё смотреть.

Иногда она лежала с открытыми глазами и смотрела на одеялко. Уле-Александр даже сам попробовал – поднял к глазам одеяло, но ничего не увидел, только глаза заболели.

Он не пропускал ни одного раза, когда мама переодевала Кроху. А после купания мама промакивала её полотенцем, а Уле-Александр посыпал присыпкой. Это ему очень нравилось. Ещё Кроха ела – она лежала довольная и весёлая и сосала молоко из мамы.

– А хлебушка ты ей не дашь? – спросил Уле-Александр маму. – Она же не может наесться одним молоком?

– Понимаешь, у неё пока нет зубов. Только родившиеся малыши всегда сначала пьют одно молоко. С тобой тоже так было.

– У неё нет зубов? – переспросил Уле-Александр радостно. – Тогда знаешь, что я сделаю? Вытряхну денег из копилки и куплю ей леденец на палочке. Пока зубов нет, она его не прокусит.

– Нет, милый, придётся тебе подождать давать ей другую еду. Она наедается молоком и прибавляет вес с каждым днём.

– Мам, скажи, странно, что каждый день приходит новый день?

– Ты прав, довольно странно. А какие у тебя планы на новый день?

– Я сейчас оденусь, зайду за Идой и позову её гулять.

– Ты отлично придумал, – похвалила мама.

Уле-Александр надел свой комбинезон и спустился на четвёртый этаж.

– Ида, привет. А ты знаешь, что такого дня, как сегодня, ещё никогда не было?

– Поздравляю с совсем новым днём! – сказала Ида. – Заходи, пойду спрошу тётю Петру, отпустит ли она меня гулять одну.

Идина тётя – Петра – была милая, приятная и такая чудная, что Уле-Александр готов был часами сидеть и просто наблюдать за ней долго-долго. Она была до того лохматая, что глаза едва виднелись из-под волос. Тётя Петра обожала рисовать, играть и петь, поэтому прибраться в доме ей всегда было недосуг. Здесь царил беспорядок, а когда тётя Петра хотела одеться, то поиски одежды неизменно превращались в яркое представление.

Но раз в неделю тётя Петра вела себя образцово. Ходила по дому с веником, совком и шваброй, всё мыла-подметала. В такой день к ней лучше было не подходить. Поэтому Уле-Александр всегда звонил в дверь с замиранием сердца – не угодил ли он на такой день?

Сегодня тётя Петра уборки не планировала, Уле-Александр обрадовался и смело вошёл.

– Конечно, я тебя отпущу, золотко моё. Когда ты с Уле-Александром, я ни о чём не беспокоюсь. Повезло тебе,