– Мы почти на месте, – сказал он, первым шагая вперёд.

Но Маху схватил его за тунику и резко оттащил назад.

– Осторожнее, братишка!

– Слушайте, – сказала Балаал. – Кажется, это шипение.

Ренни прислушался. Маху и Балаал оказались правы. Откуда-то с пола действительно поднималось шипение. Ренни опустил взгляд и увидел яму, кишащую огромными змеями. Они подняли головы и расправили капюшоны. Сердце мальчика заледенело.

– Кобры!

Их, должно быть, были сотни, целое море извивающихся чешуйчатых тел и трепыхающихся языков. Пол ямы усыпали черепа и человеческие кости.

– Как нам перебраться на другую сторону? – спросил Ренни. – Яма растянулась от стены до стены. Не обойти.

– Я могу попробовать перепрыгнуть, – сказал Маху.

Ренни содрогнулся при этой мысли.

– Пожалуйста, не надо! Вдруг упадёшь.

– Прыгать необязательно, – сказала Балаал. – Мы можем протанцевать по яме. Мой народ известен своим священным змеиным танцем.

– Ты же не серьёзно?! – ахнул Ренни.

– Смотри и слушай, – отозвалась Балаал. Она начала напевать странную мелодию, звук вибрировал глубоко в её груди. Опустившись у края ямы на колени, она подняла руки и медленно помахала ладонями. Змеи чёрными глазами следили за её шевелящимися пальцами, их языки быстро трепыхались. Они казались заворожёнными. Принцесса опустила руки в яму, позволяя двум кобрам обвиться вокруг них и подползти к локтям.

Потом она аккуратно спустилась в яму и принялась танцевать, ловко обходя змей и держа руки высоко над головой.

– Быстрее, танцуйте за мной, – прошипела она Ренни и Маху. – Смелее. Змеи не тронут вас, пока звучит священное заклинание. Послушайте, они все умолкли. – Она продолжила напевать, змеи на полу вокруг неё покачивались и извивались.

– Пойдём, братишка, – прошептал Маху. – Верь в себя. У тебя получится.

Он шагнул в яму следом за Балаал. Но Ренни просто не мог пойти за ним. Он оставался на краю, скованный ужасом.

– Давай, Ренни, – поторопил Маху, поворачиваясь к брату.

Собирая всю свою смелость, Ренни смог опустить в яму большой палец ноги, но тут же отдёрнул его, словно ожёгшись кипятком. Резкое движение заставило змей снова зашипеть. Все они как одна повернулись к Ренни, глядя на него немигающими глазами, походившими на драгоценные камни.

– Я не могу… – попытался прошептать мальчик, но от страха голос у него совсем пропал.

Балаал запела громче и замахала руками с кобрами. Змеи на полу повернули головы и снова сосредоточили остекленевший взгляд на ней. Они вернулись под заклятие.

Маху, добравшийся уже до центра ямы, вернулся к Ренни.

– Я тебя перенесу. Доверься мне, братишка. – Он схватил Ренни мощными руками за талию и вскинул себе на плечи. – Закрой глаза и не открывай, пока я не скажу. Скоро будем на той стороне.

Двое братьев медленно пробирались сквозь змеиное море. Крепко зажмурившись, Ренни молился всем богам, каких только мог вспомнить. И благодарил их за то, что послали ему такого смелого, заботливого брата.

– Мы на месте, Ренни, – услышал он голос Маху. Он открыл глаза и увидел, как Балаал выбирается из ямы. Маху подсадил Ренни, и тот вскарабкался за ней следом. Он лёг на пол, переводя дыхание.

– Спасибо, Маху, – сказал мальчик. – Я этого никогда не забуду.

Маху улыбнулся, вылезая из ямы.

– Для этого и нужны старшие братья.

Балаал опустила руки в яму, давая двум кобрам сползти вниз.

– Ещё мы должны поблагодарить богиню Астарту. Это её змеиный танец спас нас.

– Да, – согласился Ренни. – Мы тоже благодарим Астарту.

Маху встал на ноги, отряхивая тунику.

– Пойдёмте. Я слышу голоса. Мы почти на месте.

Вдруг их внимание привлёк стон боли. Ренни заметил, что в устье туннеля лежит человек. На него падал яркий свет с улицы, и не узнать его непослушные кудрявые волосы было невозможно.

Это был воришка.

Маху кинулся к нему. Воришка здорово трясся. Когда Ренни, Маху и Балаал приблизились, Ренни увидел, что его тело покрыто потом. Его губы стали тёмно-синими. Его укусила кобра.

– Поделом тебе, – прорычал Маху. Скарабей висел у воришки на шее. Маху сорвал его.

– Дай я помогу ему, Маху, – попросила Балаал. – Жить ему осталось несколько мгновений, если я немедленно не уберу яд.

– Пускай умирает, – сказал Маху, вешая скарабея сердца уже себе на шею. – Он принёс нам много неприятностей. Он это заслужил.

– Позволь Балаал спасти его, Маху, – вмешался Ренни. – Мы тоже виноваты, что украли скарабея, а я не думаю, что мы заслуживаем смерти.

– Ладно! – Маху отошёл, давая Балаал склониться над умирающим мальчиком. Пальцами она бережно развела укус в стороны, позволяя крови вытекать. Вор затрясся и завыл от боли. Его глаза закатились, так что видны были лишь белки.

– Он заставил меня, – выдохнул мальчик сквозь стиснутые зубы. – Он заставил меня украсть скарабея сердца. Он вёл меня через змеиную яму, только змеи шипели так громко, что я не слышал его наставлений.

– Кто заставил тебя? – спросил Ренни.

– Старик во дворце. Он контролирует меня тёмной магией. Меня зовут Абануб. Я лишь его марионетка.

– Но кто он такой? – спросил Ренни.

– Его великое высочество, – с запинкой последовал ответ. – Сам визирь[14] фараона.

Часть 3

Визирь что-то яростно бормотал, вглядываясь в чашу с волшебной водой. Он видел, как Ренни и Маху склонились над Абанубом. С ними был третий человек, девчонка, которую он никогда раньше не видел. Она пыталась помочь вору.

Старик заметил скарабея сердца, висящего на шее у Маху. Проклятые дети! Боль от укуса змеи оказалась такой сильной, что он потерял контроль над Абанубом. И дети победили.

Но постойте! Приглядевшись, визирь увидел, как девочка склоняется над Абанубом. Она прижалась ртом к укусу, а потом выпрямилась. Отвернувшись от мальчиков, она выплюнула яд на стену. Абануб обмяк, но Ренни придерживал его голову, пока девочка убирала новую порцию яда.

– Теперь опасность миновала, – сказала она, сплюнув яд четыре или пять раз.

Визирь провёл над чашей искривлённой палочкой, чтобы усилить магию.

– Мальчишка, проснись, – прорычал он. – Твой хозяин приказывает тебе.

Глаза Абануба медленно распахнулись. Он снова слышал в голове голос хозяина, громко и чётко. Его собственная личность растаяла, словно завиток тумана под утренним солнцем. Он снова очутился под контролем визиря.