Элени буравила его взглядом, приглашая продолжать.

– Я ухаживаю за тобой, – сказал он. – Помогаю передвигаться. Для себя у меня времени не остаётся. Тайные дела были, ну… как освобождение. Словно я освободился от всякой мороки.

– Я не обуза, – возразила Элени, и я заметила, что она тряслась от гнева. – Я твоя сестра.

– Я не это хотел сказать… – начал он, но она его оборвала.

– У всех нас свои проблемы, Нико! – Она махнула в отчаянии рукой. – Но большинство просто старается говорить о них. Искать решение. Объединяться. Мы не убегаем, чтобы обманывать людей, потому что какой-то безумец нам приказал.

– Я не… Я не знал, что он…

Нико пытался оправдаться, но было ясно, что Элени не готова принимать извинения.

– Ты мой старший брат, Нико, только тебе ещё расти и расти.

Все замолчали, и пауза затянулась. Я рассматривала потолок. Скелет зарылся носом в ковёр.

– Чёрт! – наконец сказала Элени. – Я даже не могу уйти, хлопнув дверью. Оливер, помоги, пожалуйста?

Она развернулась к нему.

Пожав плечами в мою сторону, Оливер взялся за ручки кресла-коляски так, чтобы вывезти её из комнаты.

– И хлопни посильнее дверью, ладно? – раздражённо сказала Элени.

Я держала дверь открытой и смотрела, как они уезжают. Скелет бежал рядом. И вдруг до меня дошло, что я одна в спальне, лицом к лицу с Нико. Мама бы окинула меня укоризненным взглядом.

Он смотрел на меня.

– Вайолет… Прости. Ты мне верила.

– Зря верила, – ответила я. – Оливер предупреждал всю дорогу. Говорил, что доверять не стоит.

Нико вздохнул и потеребил ложку.

– Лучше бы вы бросили меня там гнить.

Я нахмурилась:

– Нужно уметь признавать свои ошибки, Нико, не сдаваться.

Он по-прежнему думал о том, что случилось в подвале.

– Я должен поблагодарить тебя за то, что ты меня нашла. Как тебе это удалось? Даже я не знал про ту комнату.

Я молчала, но Нико мой секрет известен. Ему можно было довериться.

– Ну, на самом деле… нас привёл призрак. А идею подкинул Оливер. Скелет потерял твой след и крутился у стены в подвале. А я поговорила с призраком сестры леди Афины, и она показала дорогу с помощью зеркал.

Нико удивлённо поднял брови.

– Вайолет, это невероятно. Ты особенная!

Это не было похоже на притворство – по-моему, он говорил искренне.

– Знаю, – пожала плечами я.

От скромности я не умру.

– Мне нужно этим заняться.

Наши взгляды встретились.

Но я до сих пор на него сердилась. Всем врал, водил за нос людей, помогал охотнику за наживой и убийце. Верно говорят: благими намерениями вымощена дорога в ад. Я сложила руки на груди, прикрываясь, словно бронёй.

– Ты не обо мне должен думать, а о сестре. Ты её сильно обидел.

Он заморгал, опешив от моей прямолинейности.

– Я… я не хотел…

Я покачала головой и показала на коридор.

– Прислушайся к ней. Она самостоятельная личность, а не сломанная кукла, нуждающаяся в починке, – слова лились рекой. – Помирись с ней, слышишь? Ей не красивые слова нужны, а тепло. Не то буду тебя преследовать! Как призрак!

С этими словами я развернулась и вышла. И хлопнула дверью.

Глава 37

В ту ночь я ворочалась с боку на бок, беспокоясь о семье Анастос и о Греческом театре.

Мысль о судьбе мистера Кэмпбелла тоже была невыносимой. Я хотела его остановить, чтобы не пролилась ещё чья-то кровь, но виселица никогда не была для меня символом справедливости, а завершающим злом в дополнение к жестокости окружающего мира.

Когда за обедом я рассказала о случившемся родным, глаза отца подозрительно заблестели. Он наверняка вспомнил, как сам был близок к подобному концу.

Мама по ходу моего рассказа в ужасе едва не роняла то нож, то вилку или ложку. Томас подносил ко рту картофелину и тут же опускал обратно, охваченный непреодолимым желанием задать вопрос. В конце концов я велела ему замолчать, но втайне торжествовала, что он проявляет интерес. Может, дать ему в будущем почитать детективы?

– А ты об этом знал? – спросила мама отца, когда я закончила рассказ.

Отец ничего не ответил. Потерял дар речи.

– Наверное, нам нужно поговорить, – многозначительно заявила мама.

Мы с Оливером старались не смеяться.

– По-моему, наша дочь своенравная.

– Она такой родилась, – возразил отец, глотая очередной кусок. – И менять что-то уже поздновато.

Когда я наконец ушла спать, Мэдди принесла мне ночную рубашку и причесала на ночь волосы.

– Вы такая смелая, мисс Вайолет, – крепко обняла меня она. – Мы все вами очень гордимся. Только, пожалуйста, в будущем держитесь от убийц подальше.

– Посмотрим, как получится, – ответила я.

Скелет гавкнул и свернулся калачиком на одеяле. На чьей он был стороне, неизвестно.

* * *

На следующий день, когда всё улеглось, мы вернулись в театр. Как я могла двигаться дальше, если столько осталось недосказанным?

Честно говоря, я надеялась избежать нагоняя от мамы, так что лучше всего было держаться от неё подальше.

Когда мы вошли через главный вход, к нам подбежал Арчи.

– Вы здесь! – воскликнул он. – Мистер Анастос созвал всеобщее собрание. Мисс Анастос надеялась, что вы придёте.

– Это правда, – подтвердила появившаяся в дверях Элени.

Арчи покраснел и расплылся в улыбке, прежде чем убежать в другую комнату.

Элени улыбнулась, и я ответила улыбкой, радуясь, что вижу её счастливой.

– Вайолет, Оливер, – сказала она. – Нико с мамой хотят поговорить со всеми в зале. Вы присоединитесь?

– Конечно, – ответил Оливер.

– Надеюсь, вам понравится то, что я скажу, – взглянув на меня, сказал Нико.

Пока мы шли к залу, я повернулась к Элени:

– А что случилось с леди Афиной?

– К несчастью, полицию не интересует, что зрителям в театре морочат голову, – разочарованно ответила она. – Я так надеялась, что её бросят в камеру хотя бы на ночь.

– Она меня спасла, – отметил Нико.

Хочу заметить, что я хотела рассказать о её делишках журналистам, но то, что она сделала для Нико, показало её в несколько другом свете. И теперь никто не станет выполнять предсказания, так что и выступление придётся изменить. Интересно, перестанет ли она наживаться на мире мёртвых, но, похоже, я слишком многого хочу.

Его сестра пожала плечами.

– Ну, мы с тех пор не видели ни её, ни мистера Хайда. Наверное, они пересматривают свою жизнь.

– А может, на самом деле махнут в Париж, – заметил Оливер.

– Навсегда? – озорно сказала Элени.

– Остаётся только надеяться.

Я не знала, чего ожидать. Когда мы вошли в театр, везде горел свет, все работники собрались в зале.