— Когда ты пришла сюда? — спросил отец Владимир.

— Только что. — Туся собрала в кулак всю силу воли.

— Ты что-нибудь слышала? — Надежда сжала ее плечо.

— О чем вы? Я ничего не понимаю. Я только подошла…

— Оставь ее, — повторил отец Владимир. — Идем. Взяв Тусю за руку, он направился в свою комнату.

К ее огромному облегчению, Надежда осталась в коридоре. Отец Владимир плотно прикрыл за собой дверь и провел Тусю в глубину комнаты.

— Почему ты пришла ко мне ночью?

— Я не могла заснуть, — повторила Туся, — все думала. Я решила согласиться на ваше предложение.

— Это замечательно! — В голосе наставника послышал ось удовлетворение. — Но ты могла бы подождать до утра.

— Я… мне очень хотелось увидеть вас. Я не утерпела.

— Ты действительно ничего не слышала? — спросил он, испытующе глядя ей в глаза.

Туся молча покачала головой, невероятным усилием воли заставив себя выдержать его взгляд. На ее счастье, отец Владимир, кажется, поверил.

— Почему ты дрожишь? Ты чем-то напугана?

— Н-нет… То есть да… — заикаясь, лепетала Туся, — я так волнуюсь. А тут еще Надежда Григорьевна на меня накричала. Я очень плохо сделала, что пришла к вам?

— Успокойся, моя девочка. — Отец Владимир слегка обнял ее и привлек к себе. — Конечно, лучше бы ты потерпела до утра, но я даже рад, что ты пришла ко мне. Я так ждал этого момента.

Туся слышала гулкие удары его сердца. Руки, поначалу нежно обхватывающие ее, стали сжимать все сильнее.

— Девочка моя… — Его шепот прерывался. — Я так давно хочу тебя…

Он зарылся лицом в ее волосы. Туся чувствовала, что еще немного — и ее вырвет от отвращения. Этот человек в одну минуту из божества превратился для нее в то самое исчадие ада, о которых он столько говорил в своих проповедях.

— Нет! — вскрикнула она, упершись руками в его грудь.

Словно очнувшись, отец Владимир отпустил ее и отошел на несколько шагов. Туся с ужасом смотрела на его побагровевшее лицо.

— Ты меня боишься?

— Я не вас боюсь, — крикнула она со слезами, — я боюсь этого…

Несколько секунд он неподвижно смотрел на Тусю. Потом, переведя дыхание и успокаиваясь, произнес:

— Какое ты еще дитя! Маленькое, чистое, чудесное дитя. Ты не представляешь себе, как я люблю тебя!

Туся закрыла лицо руками и зарыдала.

— Не плачь! Я не трону тебя сегодня. Я понимаю, ты еще не готова к этому. Ты просто пришла сказать мне, что решилась, но не думала, что это произойдет сегодня, верно?

— Да! — сквозь рыдания выкрикнула Туся.

— Успокойся! Я же сказал тебе, что не трону тебя.

— Сначала ты должна будешь пройти обряд Посвящения. Вот увидишь, тогда все твои страхи исчезнут. Я напугал тебя, прости! Но моя любовь так сильна, что на минуту я потерял самообладание. Но ничего бы не произошло, будь спокойна. Я не сделал бы этого до твоего Посвящения.

Туся не верила ни одному его слову. Было ясно, что отец Владимир просто не хотел до поры до времени прибегать к насилию. Она отняла от лица руки и посмотрела на него.

— Можно я пойду к себе?

— Иди, девочка. Успокойся и готовь себя к Посвящению. Оно состоится очень скоро.

Не помня как, Туся добралась до своей каморки и рухнула на матрац. До самого рассвета она пролежала без сна, пытаясь осознать, что все происшедшее не плод ее воображения. Сначала ей было так больно, что хотелось умереть. Но мало-помалу она стала приходить в себя. Как ни странно, Тусю поддержали мысли о Лизе.

«Она же говорила мне, чтобы я не верила им. Это секта. Да-да, самая настоящая секта, каких сейчас много. А они — обыкновенные преступники!»

Туся вспомнила, как Лиза сказала ей, что только, слепой может не заметить этого.

«Значит, я была слепой, — говорила себе Туся, но теперь прозрела».

Тусе было очень горько оттого, что разбилась вдребезги ее иллюзия о том, что в этой жизни можно достичь абсолютного счастья. Вдруг в ее памяти всплыли слова Кахобера Ивановича, сказанные им на одном из уроков истории: «Многим людям свойственно сидеть и ждать, когда им преподнесут благополучие и счастье на блюдечке с голубой каемочкой, но так не бывает. Счастья нужно добиваться, нужно заслужить его. Оно никогда не приходит в готовом виде, как заказ в ресторане. Человек сам должен его создавать.

Туся не придала тогда значения его словам, они показались ей слишком избитыми и пафосными. И только теперь Туся поняла, что, если бы эта мысль покрепче засела в ее мозгу, она не позволила бы себе так глупо поддаться на обман.

«А что бы со мной стало, если бы я не подслушала их разговор? — с ужасом подумала Туся. — Они обработали бы меня, а потом взялись бы за мою маму! А если бы кто-нибудь из нас стал сопротивляться, они стали, бы нас пичкать наркотиками!.. Вот, значит, какие это блаженные! Какое счастье, что я вовремя все узнала!

Но в следующую минуту Туся вдруг поняла, что опасность еще не миновала, а, напротив, все самое страшное ждет ее впереди.

12

Солнце выглянуло из-за туч в злосчастный день зимнего солнцестояния. Туся с тоскливой усмешкой подумала о том, что появление долгожданного солнца теперь совсем ее не радует.

За два прошедших с той ночи дня ей не удалось хоть сколько-нибудь изменить своего положения. Надежда, которая не так доверяла Тусе, как отец Владимир, установила за ней строжайший надзор. Не позаботившись даже о том, чтобы изобрести благовидный предлог, она переселила ее в комнату Марины. И теперь Туся не оставалась одна ни на минуту. Отец Владимир покуда оставил Тусю в покое, так как целиком был поглощен подготовкой к предстоящему Посвящению.

Случайно Тусе удалось узнать название поселка, в который они должны были для этого поехать. Она хорошо понимала, что до отъезда должна что-нибудь предпринять, потому что потом будет поздно. Она чувствовала себя мышью, попавшей в ловушку, которая вот-вот окончательно захлопнется. Напряженные поиски выхода были безуспешны. Наконец настал решающий день.

«Или сегодня, или никогда, — сказала себе Туся и направилась к отцу Владимиру.

— Чего тебе? — «Наставник» сидел за столом и что-то писал, когда она, постучавшись, вошла в его комнату.

— У меня к вам большая просьба, — смиренным тоном произнесла Туся, жалобно глядя на него.

Она знала, что отец Владимир питает к ней слабость, и в этом видела свое единственное спасение. — О чем ты хочешь меня просить? — с любопытством спросил он, отложив бумаги.

— Простите,