В лавку вошла небольшая группа туристов, и хозяйка, извинившись, отошла помочь единственному официанту. Эла быстро вышла на улицу. Вздохнув, она подумала: прошло неплохо. Осталось лишь получить эту работу… Благодаря финансовой поддержке матери она, безусловно, не нуждалась в ней, но хотела иметь собственный доход – может быть, чтобы немного подкопить или еще раз съездить куда-нибудь. Мать рано втолковала ей, что подработки всегда хорошо смотрятся в резюме. Кроме того, лимонад действительно был неплох.

Ноги сами несли Элу по улицам. По пути она прокручивала в голове собеседование, оттого заметила, где оказалась, лишь наткнувшись на фонарный столб. Та же улица, где она уже была сегодня. Всего в паре шагов – та самая стена.

Эла, стиснув зубы, скривилась. Смутное беспокойство, охватившее ее, заставило переминаться с ноги на ногу; она чувствовала себя совершенно по-дурацки, совсем глупо.

Решив доказать себе, что все это не имеет смысла, она подошла к стене. Подошла – и, словно пустив корни, застыла точно в том месте, где стояла полчаса назад.

Руны выглядели иначе. Она не могла быть совсем уверена, поскольку не сделала фотографии, но… нет. Это не были те же самые руны. Там, где прежде была буква «М», теперь виднелся лишь прямой росчерк с тремя ответвлениями на верхнем конце.

С колотящимся сердцем она поискала остатки краски, какой-нибудь признак того, что кто-то был здесь раньше и изменил точно вырисованные руны. Ничего. Они выглядели так, словно находятся здесь уже бог весть сколько времени.

Ее руки задрожали. Хотелось вновь коснуться рун, но Эла сжала кулаки. Неимоверным усилием воли она повернулась и пошла прочь, к метро.

В первый раз она, должно быть, ошиблась. Или, может, это был другой участок стены. Или она больна, у нее температура и ее разум сыграл с ней злую шутку.

Дело должно быть в чем-то из этого.

Глава III

Алекс

Невероятно, сколько всего мог выразить его отец, просто перевернув страницу. На другом конце длинного обеденного стола мать Алекса сжала ярко накрашенные розовые губы в тонкую ниточку; протестовать, однако, не стала. Она не терпела, когда кто-то из них приносил свою работу за обеденный стол, но сегодня, видно, решила молчать и перевести все внимание на еду.

Алексу, напротив, едва ли был по душе нынешний рататуй, положенный ему вместо рагу из говядины с картофелем. Он искоса наблюдал за отцом, потому что узнал читаемый им документ: это был его собственный отчет о том проклятом задании несколько дней назад. Его старший брат Рафаэль уже вволю посмеялся над ним, и больше Алекс ничего не хотел слышать о том, как другим хранителям пришлось высвобождать его из рунического круга. И в довершение всего, ему даже не удалось заполучить амулет. Это была не его вина: они слишком поздно получили сведения о маге-отступнике. Алекс понятия не имел, отчего задание сперва отдали наемникам; и все же это никому не помешало осыпать его упреками и насмешками.

Впрочем, сегодня вечером не было никого из его братьев: одного пригласили на какой-то ужин, другой присутствовал в Круге, а Рафаэль отправился на свидание со своей нынешней возлюбленной.

– Алекс, – сказал Филипп, – это была небрежная работа.

Как вовремя. Как неожиданно.

– Мне жаль, – пробормотал Алекс, даже не пытаясь защититься. Иначе отцу было бы еще проще осудить его.

Филипп бросил отчет на стол.

– Это привело к катастрофе. Ты пришел слишком поздно, позволил профану запереть себя в дешевом руническом круге, а затем она еще и исчезла вместе с амулетом. То, что Круг вообще дает поручения наемникам, само по себе недопустимо; но такая дурная работа, как твоя, приведет лишь к тому, что это станет происходить еще чаще. Тебе ясно?

– Ясно.

Филипп громко звякнул вилкой о свою полупустую тарелку. Алексу стоило колоссального усилия воли не отвести глаз: это бы разъярило отца еще больше.

– Нет, очевидно, это не так, иначе ты бы не допустил стольких ошибок, – проговорил Филипп, с трудом сдерживаясь; взгляд его блекло-голубых глаз был тверд как сталь. – Все это значит гораздо больше, чем ты можешь себе представить!

Несколько смущенный, Алекс нахмурился.

– Это был не первый отступник и не последний.

– Речь не идет о каком бы то ни было маге. Прояви ты несколько больше интереса к задачам Круга и хранителей, ты бы знал это! Бери пример с Рафаэля.

Мгновение Алекс раздумывал, подходящее ли теперь время, чтобы сказать отцу, что большей частью своей осведомленности Рафаэль обязан своим многочисленным темным делам с членами Круга. Вероятно, нет: отец либо не поверит, либо проявит равнодушие. В конце концов, в его глазах Рафаэль вообще никогда не поступал неверно.

Алекс подавил все едкие возражения.

– О чем же тогда идет речь?

– Об амулете, Алекс. Он исчез и никогда не попадался Кругу на глаза. И даже ты знаешь, насколько важно, чтобы амулет не попал в неправильные руки, – добавил отец с затаенной усмешкой.

– Но разве Сирена не должна отдать амулет Кругу, чтобы получить плату за задание? – спросил Алекс, совсем запутавшись и не подумав о своих словах.

Отец бросил на него уничижительный взгляд.

– Нельзя доверять профанам. Она продаст амулет тому, кто предложит больше, – благодаря тебе. Повезло, что я не твой начальник, хоть я и настоятельно посоветую ему отстранить тебя от оперативной работы до тех пор, пока твои навыки не станут приемлемыми. Сколько бы времени это ни заняло.

– Филипп! – В разговор впервые вмешалась мать Алекса – Изабелла.

Главой рода Фабре была она, а не Филипп, лишь допущенный породниться с ними. Как и ее муж, Изабелла могла в крохотном жесте выразить целый букет чувств. Она не была хранительницей, но была заклинательницей рун и не очень-то много занималась своими детьми. Тем не менее она пыталась удержать Филиппа от лишней жесткости – впрочем, как правило, слишком поздно.

Алекс постоянно убеждал себя, что теперь-то слова отца не могут его уязвить. Ведь все это и подобное он уже неоднократно слышал. Так отчего же теперь у него чувство, будто его ударили под дых?

– Я знаю, где можно найти Сирену, – услышал он свои слова. – Я разузнаю, что она сделала с амулетом, и принесу его Кругу.

Отец лишь недоверчиво фыркнул. Очевидно, он не верил, что его сын в состоянии сделать это. Алекс стиснул зубы. Может статься, это его шанс доказать семье,