– К-катя… К-катя… я… я иду… – шептала Ритка дрожащими губами и ползла в том направлении, где, как ей казалось, должен был быть лаз, ведущий в коллектор Неглинки.

– Рита, скорее! Прошу тебя, Рита! – Голос Кати становился всё отчаяннее.

– Я иду… – уже увереннее сказала Ритка и, шатаясь, поднялась на нетвёрдые ноги. Голова закружилась, перед глазами снова запестрели пятна, но Ритка устояла. – Подожди… Я иду к тебе.

Наощупь она смогла найти место, откуда пришла. Взобравшись в узкий шершавый лаз с кучей мелких камушков и бетонной крошкой, Ритка спешила сестре на помощь.

– Рита… Рита… – Голос Кати становился тише, всё с большим трудом ей давались слова. – Больно… Ноги… Мои ноги…

– Потерпи, потерпи… Я иду… Я помогу тебе… – шептала Ритка, пробираясь вперёд.

Когда на пути Ритке попались второпях сброшенные ею же плащ и штаны, она поняла, что уже близко. Запасной фонарик из рюкзака добавил Ритке уверенности, до боли ослепив глаза, успевшие совсем отвыкнуть от света.

Ползти становилось тяжелее, но Ритка не сбавляла темп. Ей казалось, что остановись она хоть на мгновение – и Катя замолчит навсегда.

Толкнув грязной исцарапанной ладонью железную дверцу, Ритка буквально выпала наружу и свалилась вниз, успев в последний момент сгруппироваться. Каким-то чудом извернувшись, с громким шлепком она плюхнулась ногами в сточные воды, почти уже ушедшие из коллектора и теперь едва доходившие девушке до голени.

Ритка опустилась на колени, сделала жадный глоток грязной воды, показавшийся ей самым сладким в её жизни, и умыла лицо. Стало легче. Жажда, так мучавшая девушку, отступила, но вверх по пищеводу вдруг поднялись остатки непереваренной еды.

Ритка откашлялась и вытерла губы. Река унесла вдаль рвотные массы девушки, и Ритка вновь принялась жадно пить воду, пока её желудок не наполнился тяжестью.

– Рита… – Голос сестры звучал совсем слабо.

– Я иду, иду! – что есть мочи крикнула Ритка и, скользя босыми ногами по дну, то и дело теряя равновесие, пошла на выручку Кате.

Идти пришлось долго, но Ритка всё же сумела добраться до нужного места, ориентируясь на слабый, затихающий голос.

– Катя! – воскликнула Ритка, увидев сестру зажатой между труб и лестницей под самым потолком. Внезапная радость охватила Ритку: да, было видно, что Кате крепко досталось, но она была здесь, с ней!

– Потерпи, потерпи… Я сейчас! – кричала возбуждённая Ритка.

Она сразу узнала это место: тут находился люк, через который группа спускалась в коллектор с проводником в самом начале экскурсии.

Катя медленно закрыла глаза, тихий стон сорвался с её губ.

– Сейчас, сейчас… – пыхтела Ритка, высвобождая сестру из железных тисков лестницы и старых труб.

– Слава богу, ты нашла меня… – выдохнула Катька, когда сестра с большим трудом смогла её вызволить, в глазах Катьки блестели слёзы радости.

– Ты сейчас выглядишь прямо как я после выпускного, – глупо и, как всегда, неуместно пошутила Ритка, её ослабленному телу стоило нечеловеческих усилий вытащить сестру на поверхность земли.

– И, как и ты тогда, я, кажется, сломала ноготь под самый корень, – вымученно улыбнулась Катя синюшными губами, изучая свой изувеченный палец.

Ритка захохотала. Напряжение, так долго копившееся внутри неё, вдруг получило билет на свободу. Девушка билась в истерике и громко смеялась, лежа на бордюрной плитке и обнимая сестру.

Первым увидел чудовищную картину случайный прохожий, спешащий к своему автомобилю и от неожиданности завизжавший так пронзительно, что, будь у него в руках бокал, он непременно бы лопнул.

Затем полные отвращения и ужаса крики испустили и другие случайные свидетели кошмарной сцены: истощённая полуголая девушка с запавшими глазами и тёмными кругами под ними, вся избитая, окровавленная и расцарапанная, заходилась в истеричном хохоте, обнимая ободранными руками увечный труп.

Сломанными пальцами Ритка перебирала слипшиеся волосы мертвеца с отсутствующими ниже пояса конечностями, растёкшимися по асфальту посиневшими кишками и изодранным в мясо лицом, с которого клоками свисала плоть.

Но Ритка не замечала реакции жителей столицы, она продолжала хохотать, устремив безумный взгляд в небо. Её измождённое лицо в обрамлении седых волос больше походило на туго обтянутый кожей скуластый череп, в белоснежных зубах которого застряли куски сырого мяса.

Дом с птицей на фасаде

Евдокия Семёновна хлопнула ладонью белёсую ручку, хищно тянувшуюся к только что испечённым пирожкам с капустой и яйцом.

– Ай! – воскликнула Катька и смерила бабушку оскорблённым взглядом.

– Нечего цапать раньше времени, – осадила внучку баба Дуся, накинув на ароматную горку свежей сдобы накрахмаленную салфетку. – Вот Лена приедет, тогда и поешь.

– Лена твоя должна была ещё три часа назад появиться, – насупилась Катька. – Она, может, вообще ехать передумала. Напомни-ка, когда она была тут в последний раз? Пять? Семь лет прошло? А я здесь каждое лето провожу – и никакого уважения!

Баба Дуся поправила платок на волосах, затянув узелок потуже. Это был тот самый платок, который она повязывала только в особо знаменательные даты, будь то день рождения кого-то из членов семьи или Пасха.

– Глупости не говори, – вздохнула баба Дуся и тут же улыбнулась: – Ленка у нас натура тонкая, ей в деревне делать нечего.

– Тонкая, звонкая, – закатив глаза, передразнила женщину Катька.

Лена приходилась Катьке двоюродной сестрой, с успехом окончила Академию Русского балета и последние несколько лет выступала на сценах самых именитых площадок в стране, успев побывать с гастролями театральной труппы и в Европе. Преподаватели прочили ей большое будущее в карьере, но, как это часто бывает, всё решил случай.

На одном из спектаклей грациозного хрупкого лебедя заприметил сынок владельца крупного автомобильного холдинга. Артём красиво ухаживал за Леной, ждал после репетиций и не пропускал ни одного её выступления, дарил огромные букеты и водил в самые изысканные рестораны.

Несмотря на успехи в балете, восемнадцатилетняя Лена не была искушена мужским вниманием и, следуя наставлениям педагогов, все свои силы направляла на исполнение заветной мечты стать солисткой Большого театра. Но под напором ухаживаний очаровательного принца Лена сдалась. Без малого год длились романтические отношения, а затем пара распалась. Что именно случилось – ни Катька, ни баба Дуся, ни остальные члены семьи не знали, но с момента расставания с Артёмом Лена резко изменилась: ей вдруг стало наплевать на репетиции, на выступления, да и вообще на балет, она ни с кем не хотела общаться и всё больше времени проводила вне дома. Родителям насилу удалось уговорить Лену сменить обстановку и отправиться к бабушке Дусе в деревню. Они очень переживали за свою дочь и надеялись, что эта поездка пойдёт ей на