Эла старалась запомнить все сведения, что вдруг обрушились на нее.

– Ну хорошо. А… этот Круг знает о том Зале в катакомбах?

Ори сорвал пучок травы.

– Вероятно, они знают, что внизу есть некий таинственный Зал. Может быть, им известно и о существовании могилы: все-таки она принадлежит какому-то могущественному предводителю Круга, о котором сведения у них есть. Чародей со столь великим даром, что мог вызывать рождение звезд. Даже я знаю несколько историй о таком человеке, чей Круг погиб во Франции. Так что и нынешний Круг должен что-то об этом знать, пусть даже им и неизвестно место погребения.

– А мы собираемся рассказать им?

– Тебе следует знать, что на протяжении столетий Европа держала могущество в своих руках, – ответил Эм, хмурясь. – Из-за множества причин, которые пришлось бы долго обсуждать, но ясно одно – магия переживает циклы. И европейский цикл однажды закончился. Теперь в силе Южная Корея, Япония, Индия, Нигерия, а на пути к высшей точке своего цикла – в некоторых отношениях Эквадор и Египет.

– Дай угадаю: Европе это не нравится, – перебила Эла. Очевидно, магическая политика не так уж отличалась от немагической.

Эм печально усмехнулся.

– Мягко сказано. Большинство членов Круга с этим еще не смирились. Они верят, что могут повлиять на естественное течение магии чистой силой воли.

Эла закатила глаза.

– Ну конечно, они верят. Но хорошо, я поняла, почему мы не должны говорить Кругу, что один из нас может высвободить какую-то колоссальную силу.

– Вот этим ты мне и нравишься. – Эм смотрел на нее сияющими глазами.

– За то, что она умнее, чем ты? – откликнулся Ори, вызвав уничтожающий взгляд, который, однако, не возымел никакого действия.

– Итак, на их помощь рассчитывать не приходится, – подытожила Эла.

Несколько фей тем временем принялись, стремительно и искусно носясь, ткать венок из цветов.

– Нет. Они сейчас… как бы сказать… очень напряжены. – Ори неясно повел руками. – Некоторые члены Круга стали отступниками – их больше, чем обычно. Я имею в виду… чародеи, которые вышли из-под контроля Круга и его законов. Есть одиночки, как этот Улисс, которые, однако, держатся правил. Они имеют на это своего рода дозволение и приносят присягу не показываться людям. Это строжайше запрещено. Магических существ этого мира дóлжно защищать – и никто не хочет вручать еще больше магии в руки людей. Но отступников это не заботит. Они используют магию перед людьми – или с людьми.

– Как… как тогда в катакомбах? – Эла сглотнула. Воспоминание о темных фигурах вызывало страх.

Ори положил руку ей на плечо.

– Да. Магия особенно сильна в местах, где есть мертвые, и чем древнее, тем лучше. Оттого катакомбы прежде и использовались для ритуалов. Ритуальная магия, когда множество чародеев соединяют свои силы, – самая могущественная сила, какую только можно представить. А когда она появляется в столь важных местах…

Эла понимающе кивнула. Ей вдруг пришла мысль.

– И все же из нас всех использовать эту силу избран лишь один человек? Как-то это бессмысленно… Сколь же велика должна быть группа, чтобы провести настоящий ритуал?

– Шестеро – хорошее число, – помедлив, ответил Эм. – Мы подумали о том же… Кроме того, эти руны, кажется, указывают на что-то иное, но у нас не вышло расшифровать их все. И еще – мы все оказались не в одном и том же месте. Там шесть таких балконов, шесть камней. И нужен лишь один?

– Возможно ли это вообще? Это… пророчество и судьба? – Эле было трудно поверить в нечто подобное. С другой стороны, она сама прямо сейчас смотрела, как феи доплетали свой венок.

– Да и нет. Кто-то верит в это, кто-то нет. Некоторые верят, что слышали то, чего никто никогда не говорил… – Ори пожал плечами. – Мы не так уж сильно отличаемся от неволшебников. Сам я верю, что не существует того, для чего может быть избран один конкретный человек. Однако я верю, что определенные способности и определенный характер могут обязывать к определенным задачам, ибо магия есть сущность. В некотором смысле она живая. Именно поэтому тебе в последнее время так везло: тебя защищали. Магия почувствовала, что у тебя есть способности, в которых она нуждается.

Эла смотрела на него с сомнением.

– Может быть, это тоже твоя способность – хмурить лоб? Кто знает, – сказал Эм, вызвав у нее сердитый взгляд.

– Так или иначе, нам известно слишком мало о том, что происходит в катакомбах, – подытожил Ори.

Они посидели на поляне еще, наслаждаясь покоем.

Эла с изумлением наблюдала, как феи, держа сплетенный венок, поднялись в воздух и осторожно опустили на ее голову.

Глава XVIII

Алекс

Воротничок сорочки неприятно царапал шею, и часы на запястье – подарок родителей на последний день рождения – впивались в кожу. Сама необходимость выйти в следующие выходные к официальному ужину ужасала его: кто знает, какой дресс-код выдумает мать? Галстука точно не избежать.

Алекс бросил последний взгляд на свое отражение в зеркале, внутренне собираясь перед ужином с Рафаэлем и Филиппом. Он плохо спал, и контраст между веснушками и бледной кожей придавал ему болезненный вид. Да и к парикмахеру нужно бы опять сходить.

Впрочем, сейчас ничто уже нельзя изменить. Итак, закрыть глаза – и вперед.

Рафаэль вчера был весь день дома и донимал Алекса, особенно когда тому позвонила Сирена. Увидеть на экране ее имя было удивительно… и вызвало в Алексе страх. Больший, нежели он был готов допустить. Потому, и еще не желая, чтобы брат что-нибудь понял, он окончил разговор быстро; хорошо бы, чтобы тогда получилось убедить ее, что он не представляет опасности… Если она вообще желала это услышать. Она что-то хотела от него, и он не дал ей времени озвучить это. Может быть, это ошибка.

Если удастся пережить этот вечер, он подумает о том, чтобы перезвонить.

Будто бы направляясь по собственным делам, Алекс покинул свою комнату и вскоре уже входил в гостиную. Отец и Рафаэль пили аперитив, тихо беседуя у камина; мать выставляла цветы в вазе. Она поманила Алекса к себе.

– Кажется, Рафаэль… тоскует, – прошептала она. – Мадлен бросила его.

– Разве еще на днях он не путешествовал с