– И какую? – тихо спросил Владимир Прокофьевич.

– Борис на том свете узнал, что я изменила ему с его приятелями Сергеем и Владом. Пусть ДНК-анализ признал отцовство Бориса. Можно мне было ещё при живом, пусть пьяном Борисе отбояриться от обвинения на мосту, мол, связи с Сергеем и Владом не было…

– Не прерывайтесь, Нина.

– А я всего раз переспала с Сергеем, потом ещё с Владом, чтобы отомстить Борису. На том свете Борису стало известно, что я спала одновременно с троими – по мести или по глупости, неважно – все они могли стать отцами Нины… Но выходит, по ДНК отец дочки – Борис…

– Видите, сами без подсказки ответили на вопрос, который вас мучил… А стихи Бориса перед смертью не вспомнили?..

– Нет… В лесу, в который меня за руку привёл Борис, было много грибов и ягод… К чему бы это?.. И ещё волки вдали выли, как будто протяжные тоскливые песни о смерти пели – как это можно расшифровать?

– В теории психоанализа есть этим символам разумное объяснение… Но зачем вам оно сейчас, Нина, если по вашим рассказам мне по телефону ваша семейная жизнь налаживается. Вы выходите замуж. Есть любимый человек, готовый удочерить вашу дочку…

– Мучит то, что Инна положила в банковскую ячейку большие деньги для меня, завела на меня депозит под большой процент. Мы с Петром отказались от такой материальной помощи от преступницы, убийцы Бориса, удравшей с места преступления. Все знают об этом; я знаю, Пётр знает. Вы с Владимиром Глебовичем знаете о её преступлении. Но это юридически недоказуемо пока, может и навсегда… Но факторы в защиту преступницы – самоубийство пьяного Бориса, выбежавшего на красный свет – тоже существуют… Вот такой сигнал с того света через мистический сон… И ещё муки преступницы Инны, решившей свои муки совести капитализировать в большие деньги, положенные в банк для меня, как бы «отмыть» смерть Бориса… Всё это достаёт, мучит меня, лишает душевного покоя, доктор…

– Понимаю, но вам не стоит убиваться понапрасну…

– Не понимаю вас, доктор, ведь это мне мешает…

– Но не настолько мешает, чтобы выполнять материнский долг, готовиться к вступлению в брак с любимым человеком…

– Отчасти вы правы, но только отчасти… Иногда крамольные мысли одолевают – принять материальную помощь преступницы Инны, как приняли аналогичную помощь родители Бориса… Приняли радостно, и заткнулись… Сожгли в крематории останки сына и обеспечили себе сытую счастливую старость… Может и мне последовать их примеру?

– Вот здесь, я вам, Нина, не советчик… Как душа, как совесть подсказывает, так и поступайте…

– Уже поступила, вступаю в брак бесприданницей, – улыбнулась грустной жалкой улыбкой Нина. – Так с Петром решили отказаться от приданого Инны-кокаинистки…

– Кокаинистки?

– Да, представьте себе, эта порочная страсть известна её близким друзьям и знакомым, Пётр оказался посвящённым в неё, с лёгкой руки своих контактёров.

– Кокаинистка топлес…

– К тому же в перчатках за рулём, чтобы увильнуть от дактилоскопии, не попасться с отпечатками пальцев в угнанном Лексусе… Всё ясно, понятны мотивы гонки смерти на огромные деньги… Но, к сожалению, для поимки преступницы, убившей человека и скрывшейся, недоказуемо…

– Пока недоказуемо, посмотрим, что будет дальше…

– Докажут её преступление, конфискуют её деньги из банковской ячейки для меня, депозиты на меня закроют… Все средства отойдут государству, где в ходу и отмываются бешеные деньги тёмных преступных капиталов – чем не радость? А у меня, бесприданницы, тоже нервы не стальные канаты, тоже обидно и грустно… В общем запуталась я, а тут и сон, как говорится, не в руку…

– Понимаю вас, Нина, вашу грусть и обиды понимаю и принимаю, но постарайтесь сформулировать пару-тройку вопросов, на которые вам хотелось бы получить ответы в этом кабинете?

– Не отходя от кассы, так сказать, попробую…

– Видите, Нина какие нюансы живой, сомневающейся души врываются в вашу жизнь – с вызовами и проблемами – и на всё надо реагировать, не прятаться от них…

Он пылко заговорил о том, что она совестится своих корыстных устремлений – быть с богатым приданым. Действительно, иногда проще и честней быть бесприданницей – без конфликта с душой. Так и преступница Инна, отпетая кокаинистка тоже хочет заглушить приступы совести страждущей души: постараться задобрить жертв катастрофы – родителей Бориса, мать его ребёнка. Да всё запуталось, и всем кажется, что всё невозможно распутать, не понимая мотивов и страхов друг друга. Вряд ли стоит сочувствовать Инне, испытывающей глубинные потрясения души от убийства. Её мотив самоубийства пьяного Бориса покажется удобной зацепкой, за него можно зацепиться последней хилой ниточкой, чтобы себя хоть как-то отмазать от вопиющего преступления. Когда в погоне за деньгами в гонке смерти можно мчать по трупам, не тормозить после наезда на жертву. А потом в своё оправдания подкладывать под себя соломки, мол, спьяну бросился под колёса Борис, решив покончить жизнь самоубийством, якобы после прошлых и текущих измен невесты. Но ведь как важно себя понять и определиться – кем лучше оказаться в противоречивой сложной жизни, с приданым от преступницы или бесприданницей, без копья за душой с дочкой малой на руках? Тут и мистическая парапсихология может помочь, а может и угробить, если вестись на опасные уловки…

– Какие уловки, – невольно перебила Нина доктора, – извините, я не поняла…

– Ведь вы пошли с Петром на старинный погост обители, мстя жениху, настаивающему на аборте не зная, не предполагая, что скоро будете летать на крыльях любви с будущим мужем…

– Пока ещё не мужем, – она посмотрела на золотое колечко на её безымянном пальчике, – впрочем, мужем, конечно супругом, решившимся удочерить мою дочку, зачатую нами с Борисом… – Я говорю, и меня душа плачет от счастья, что я решилась на рождение Ниночки, не убила её во чреве материнском…

– Видите, вам легче ведь становится, когда вы так светло и откровенно выговариваете сокровенной из глубины души…

– Да, вы правы, доктор, мне легче и душе светлей, что дочка есть, что у неё будет не только мать, но и отец, мой самый любимы человек… А