Рыцарь приостановился, словно бы сомневаясь, но потом перехватил алебарду и стал обходить меня слева. Я начал кружить в противоположную сторону, держа меч над головой. Он сделал неуверенный выпад; я легко парировал и атаковал, направив острие клинка в щели забрала. Человек в доспехах отпрянул, махнул алебардой и снова принялся обходить меня кругом, тяжело лязгая железными ножищами по камням. Судя по всему, мой визави не ожидал, что я окажусь вооружен, и теперь проводил разведку, прощупывая слабые стороны, но, когда он решит нападать, шансы в схватке с закованным в доспех и вооруженным алебардой врагом будут ничтожны. Я вспомнил Машеньку, звавшую меня героем за то, что однажды мне повезло одолеть в драке вервольфа, и решил, что сгинуть в подвале ее родового гнезда, прибитым каким-то громилой в доспехе XVI века, будет этого звания недостойным.

Нужно было атаковать первым.

Длинный прямой клинок с гудением рассек густой воздух и устремился по широкой дуге наискось. Я был уверен, что мой противник парирует его или уйдет, шагнув вправо, но удар совершенно неожиданно достиг цели, и меч с силой врезался в левый наплечник. Человек в доспехах качнулся и отступил. Я вернул меч, крутанулся и с разворота ударил с другой стороны. На этот раз он успел подставить свою алебарду, но вышло неловко, и клинок ударил его сбоку по шлему. Он снова попятился. Раздумывать было некогда, и я пошел на него, нанося удары и слева, и справа, одновременно пытаясь достать незащищенные места на бедрах и на боках. Двухметровый гигант в доспехах растерянно отступал, время от времени неуклюже размахивая и тыкая в меня своим оружием так, словно орудовал вилами или оглоблей. Я легко уходил от размашистых неточных ударов и продолжал теснить его в сторону раскопа в полу. Один из моих ударов угодил по забралу и, похоже, оказался довольно чувствительным, ибо противник взревел и взмахнул алебардой с такой неистовой силой, что, попади он по мне, то пробил бы мной стены и отправил в полет, как мячик для гольфа, до самого Анненбаума. Я едва успел отшатнуться, почувствовав, как взрезанный воздух хлестнул по лицу, будто рядом промчался скоростной поезд, и увидел, что, увлекаемый силой инерции своего удара, человек в доспехах потерял равновесие. Это был шанс; я нырнул вниз, упер острие меча в пол и клинком заплел противнику ноги. Он закачался, перешагнул, устоял было, но споткнулся о торчащие плиты пола, взмахнул руками и тяжело рухнул в раскоп. Раздался грохот, как будто перевернули груженую кастрюлями тележку из супермаркета. Алебарда отлетела далеко в сторону. Он попытался подняться, но обе ноги оказались задраны вверх, а спина впечатана в песчаный раскоп. Я отбросил меч, прыгнул сверху, прижал, выхватил нож, разрезал ремни шлема и сорвал его с головы.

– Ну и ну, – сказал я. – Слуга, нарядившийся рыцарем! Как был бы расстроен Аристарх Леонидович!

– Ваша милость, – прохрипел Герасим, на лбу которого стремительно надувалась багровая шишка. – Не погубите!

– Ты, голубчик, собирался убить меня алебардой, а теперь – не погубите?

– Не со зла!..

За коробками зашуршало.

– Кто это там с тобой?

Герасим замычал и замотал головой. Я приставил лезвие ножа ему под бороду и пообещал:

– Если не выйдет, перережу горло.

Что-то с мягким шумом обрушилось. На площадку выпала Римма, бухнулась на колени и заголосила:

– Родион Александрович, отпустите его, богом прошу!

Ситуация окончательно превратилась в фарс. Я поднялся, убрал нож, пинком отшвырнул алебарду и сказал:

– Насчет того, отпустить вас или нет, я подумаю. Это будет зависеть от степени вашей откровенности, в частности, при рассказе о том, за что вы убили Захара.

Римма испуганно замотала головой.

– Это не мы!

– Не мы, – глухо отозвался Герасим, ворочаясь в яме.

История звучала достаточно нелепо, чтобы быть правдой и чтобы ее нельзя было придумать нарочно.

Падкий на рассказы про чужое богатство Захар был уверен в существовании таинственного клада фон Зильберов, скрытого где-то в подземельях Усадьбы Сфинкса. Он вычитал про него еще до поступления на службу фирсом к Никите, по дороге сюда, и всякий раз, когда случалось оказаться в Анненбауме, где была связь и работали мобильные телефоны, собирал в интернете редкие, но впечатляющие слухи и небылицы. Как известно, для поиска сокровищ требуется карта и единомышленники. Старые архитектурные схемы Захар раскопал в одном из старых шкафов, когда проводил первые вылазки для разведки подвалов, а союзников приобрел, постоянно ошиваясь на кухне и рассказывая Римме про невероятные богатства ныне арестованного генерала, у которого он служил, но чаще о тех сокровищах, которые они могут найти буквально у себя под ногами.

– Задурил голову, в общем, – с готовностью каялась Римма.

Не решаясь пуститься в кладоискательство в одиночку, Римма посвятила в тайну Герасима, с которым давно состояла в отношениях, далеко ушедших за рамки дружеских. Памятуя о нраве покойной Обиды Григорьевны, я его не судил. Так составилась странная группа искателей кладов, регулярно исследовавших подземелья Усадьбы – правда, пока безуспешно.

– Стены простукивали, пробовали закрытые двери вскрывать, тайники искали, – бубнил Герасим.

Недавно Захар пришел с вестью, что теперь-то уж точно обнаружил искомое, и нужно только приподнять плиты пола в определенном месте. Предприятие это заняло несколько дней, но успеха не принесло, ибо под сравнительно тонким насыпным слоем оказалась еще одна каменная кладка. Вчера вечером Захар собирался снова отправиться к раскопу, но назад не вернулся. Когда утром его спохватились, Герасим наведался вниз и, к своему ужасу, в камере с рыцарским вооружением обнаружил мертвое тело.

– Почему не сообщили сразу? – спросил я, хотя ответ был очевиден.

Вся эта кладоискательская эпопея проходила в секрете, и вряд ли фон Зильбер одобрил бы такие инициативы. Уже поэтому было сложно объяснить, откуда Герасим знал, где искать тело Захара, но была и еще причина: их самих могли заподозрить в убийстве – например, из-за разногласий при дележе еще не полученной прибыли. В смятении они сначала хотели все оставить как есть, но тут увидели, как я с картой Захара отправляюсь в подвал, и решили действовать на опережение.

– Перепугались, – сокрушенно сказала Римма, – что вы-то уж точно про клад догадаетесь и решите, что это мы… в общем… Захара…

– Ну а доспехи ты зачем надел?

– А как иначе? – искренне удивился Герасим. – Вы господина Графа, говорят, на саблях одной левой одолели, стреляете лучше всех, как же на вас без доспехов-то?

– Вы уж простите нас, – добавила Римма. – Мы к вам со всем уважением, Родион Александрович, просто страшно нам стало, что выйдет, как с Мартой…

– В