Да, все было хорошо, она прекрасно это помнит. Тот день выдался просто отличным. Целое лето принадлежало им. Да что лето – целый мир.

Лета убирает ногу с педали, картинка потихоньку исчезает, на стенах остается только искрящаяся вода озера Индиан. В голове, в этой комнате, на деревянном стуле она может улыбаться сколько угодно и не думать о том, как ее лицо разрывается на части.

Причины для того, чтобы улыбаться, у нее есть. Причин множество, но одна – особенная.

Она поворачивается на водительском сиденье и вдруг понимает: она не одна.

Сердце екает, в горле возникает ком, но… это же не убийца из новостей, откуда ему здесь взяться средь бела дня? Он должен быть выше пассажирского окошка ее грузовичка, так ведь?

И чего-то ждать на холоде он тоже не будет, в отличие от Дж… Дженнифер Дэниэлс.

Прежде чем потянуться к кнопке, блокирующей дверь, Лета машинально делает мысленный снимок: Дженнифер стоит у порога своего дома, в углу распыленной краской написано «Кровавый Лагерь».

Она могла бы постучать, чуть ударить по стеклу и заявить о себе, но это не в ее стиле. Появиться внезапно – так будет больше жути.

Лета расслабляет мышцы лица, улыбается, как когда смотрела в зеркало, оглядывает улицу, проверяя, нет ли тут кого-то еще – Мрачный Мельник может возникнуть где угодно, – и поднимает кнопку замка в ту самую секунду, когда Дженнифер берется за дверную ручку.

– Подожди, подожди! – говорит Лета самым веселым тоном и поднимает палец, чтобы Лета увидела, как он снова ложится на кнопку замка.

У аппарата во рту Леты есть своя особенность: он из титана и слегка вибрирует всякий раз, когда она что-то говорит. Ее зубы скреплены как бы камертоном, который помогает удерживать на челюстных шарнирах второй слой кевларового волокна.

– Садись, садись, – говорит она и машет Дженнифер, приглашая ее внутрь со снегопада.

Поскольку грузовик высокий, а Дженнифер не очень, залезть в машину элегантно и быстро не получается, и в кабину залетают вихрящиеся снежные хлопья.

Дженнифер устраивается на сиденье, и Лета снова запирает двери.

– Я не собиралась тебя… – начинает Дженнифер, но тут же дает другое объяснение: – Я могла бы и пешком, если бы не…

– Холодно? Много снега? Опасно?

Смешок Леты звучит дрожащим фальцетом.

– Нервничаешь, – говорит Дженнифер.

– Все нормально, – щебечет Лета, включает передачу и готовится к тому, что последует дальше, без чего не удается обойтись никому: инспекция. Взгляд украдкой на восстановительную хирургию Леты.

Чтобы облегчить себе этот процесс, то есть «пройти его быстрее», Лета изучает тусклые очертания прикуривателя под приборами, демонстрируя четкий профиль, который можно оценить за три, может быть, четыре секунды.

После этого она смотрит на Дженнифер и говорит:

– Пристегнись.

– Я тебе доверяю, – говорит Дженнифер, но сигнал продолжает пиликать, и она пристегивается.

– Какие волосы, – говорит Лета, отъезжая. – Понятия не имела.

– А с твоими что случилось?

Лета затылком указывает на заднее сиденье, объясняя, почему с длинными волосами неудобно.

– Блин! – Дженнифер даже съеживается. – Это твоя?

Лета кивает.

– Сколько ей?

– Год, – говорит Лета об Эди, которая молча смотрит на незнакомку. – Год и десять месяцев.

– Когда месяцы можно больше не считать?

– Никогда.

– Просто я… Круто. Я думала, ты…

– Это? – Лета имеет в виду свои зубы, скобки, вообще всю историю с челюстью.

– Извини, – говорит Дженнифер. – Не хватало только, чтобы тебе об этом напоминала я.

– Мы не виделись четыре года. – Лета медленно поворачивает налево. – Но ты – это ты. Имя другое, а сама осталась той же.

– Не уверена.

– Не думала, что ты вернешься.

– Я тоже.

– И не думала, что появится… еще один.

Они почти подъехали к службе шерифа.

Дженнифер молча сидит, держась своей стороны кабины.

– И что, ничего не скажешь? – спрашивает Лета, стараясь говорить мягче, чтобы это не прозвучало укором. – Никаких цитат из кинофильма? Никаких аллюзий? Может быть, «Ночь, когда он вернулся»?

– Мрачный Мельник здесь никогда не жил.

– Зато ты жила. Так и вижу, как ты бродишь по видеосалону. Один ряд, другой, прячешься за полками.

– Было дело, – соглашается Дженнифер. – Школьные годочки.

Лета бросает еще один взгляд на заднее сиденье, и на нее накатывает воспоминание о Джей… Дженнифер, об их первой встрече в старом школьном туалете.

«Станция шалавы», прости господи.

Другим стоять около этого зеркала не полагалось. Точнее говоря: другие к нему и не подойдут.

Только самая противоречивая девушка за всю историю штата Айдахо.

– Что? – спрашивает Дженнифер, потому что Лета явно куда-то отплыла в своих мыслях.

Лета хлопает ресницами, чтобы смахнуть слезы, и меняет тему:

– Неужели все по новой?

Дженнифер пожимает плечами, смотрит в сторону, постукивает указательным пальцем левой руки по затянутой в джинсу коленке.

– В прошлый раз девочкой, которая кричала «слэшер», была я, – говорит она. – Теперь пусть тревогу бьет кто-то другой.

Лета останавливается перед полицейским участком. Не заняла ли она место для инвалидов? Не разберешь, вся парковка завалена двухфутовым слоем снега.

Но припарковать машину удается.

– Я вполне дошла бы пешком. – Дженнифер кладет руку на дверцу. – Зачем Баннер вызывал подкрепление? Ребенка тащить на холод.

– Пруфрок перед тобой в долгу, – говорит Лета, глядя Дженнифер в глаза. – Тебе больше не надо никуда ходить пешком.

Дженнифер поджимает губы, быстро моргает и, отгоняя неловкость, спрашивает:

– Как ее зовут?

Она кивает в сторону заднего сиденья.

– Эдриен, – говорит Лета как можно более внятно, борясь со стеной зубов. – Она уже ходит.

– Эдриен, – повторяет Дженнифер и кивает: – Хорошее имя. Красивое.

Лета просто смотрит на нее:

– А ты изменилась.

– Правда? Как же?

– Раньше ты бы про это имя что-нибудь наплела.

– Что-нибудь семейное? – спрашивает Дженнифер то ли невинно, то ли делает вид, что невинно, – Лета точно не знает.

– Эдриен Кинг играла Элис в «Пятнице, тринадцатое». Ты не можешь этого не помнить. Это сидит у тебя в голове. В сердце. Точно знаю.

– Ты же не ее имела в виду?

– Извини. Просто… ты похожа на нее. И моя Эди может быть такой же.

Дженнифер смотрит в пол.

– То есть ты назвала дочь в честь Элис, – выдавливает она. – Хочешь сказать, что теперь на слэшерах помешана ты?

– Во всяком случае, домашнюю работу я наконец сделала как следует.

– Это… здорово. – Дженнифер смотрит на капот. – Возможно, предстоит большое испытание.

– Для кого? – спрашивает Лета. – Мы его уже прошли. Разве нет? Еще в школе.

– Может, для Синнамон Бейкер? – говорит Дженнифер. – Она пережила… первый тур. В мотеле, вчера вечером. И выглядит она… взгляд у нее… будто готова дать бой.