Крупные капли измороси покрывали лобовое стекло припаркованного у парадной черного BMW, железные перила крыльца и крашеную небольшую скамейку. Береза стояла недвижно, меж замерших, истончившихся желтых листьев струились нити призрачной дымки. Спортивный топ мгновенно пропитался стылой влагой, будто холодный компресс, так что кожа покрылась мурашками и сжались соски. Алина поежилась, застегнула повыше молнию на спортивной кофте и поспешила перейти на бег. У еще пустынного в этот ранний час перекрестка светофоры перемигивались оранжевым светом. Она пересекла переход, миновала почти полностью скрытое влажной мглой огромное здание больничного комплекса и вбежала в тишину парка.

Здесь все замерло в неподвижном молчании, только поскрипывал под кроссовками мелкий гравий дорожки, да единожды, отдаленно, словно бы из иного мира, прошумела на проспекте машина. Деревья казались колоннами, подпирающими незримые своды; густой туман клубился меж них или висел толстыми тяжелыми пластами, дышал, чуть поднимаясь и снова опускаясь на землю, и, казалось, жил своей отдельной, таинственной жизнью.

Дыхание выровнялось – четыре шага на вдох, четыре на выдох, – и ровный ритм бега помогал сосредоточиться и попытаться упорядочить мысли. Алина чувствовала, что за последние несколько дней в мозгу у нее все смешалось: откровения Машеньки, постоянные посиделки на чьих-то кухнях, старики и старухи, чужие воспоминания, громоздящиеся друг на друга десятки версий – это было похоже на поиски нужного документа или книги в заплесневелом древнем подвале среди отсыревших залежей разрозненных записей, счетов и газет, а еще на попытку навести порядок в старой кладовке, когда стоит лишь тронуть скопившееся на полках барахло, как оно сразу занимает собой все пространство вокруг, перепутывается окончательно, так что в итоге дело оборачивается еще большим хаосом, от которого начинает болеть голова, и остается только запихать все назад, как попало да и забыть навсегда.

То, что почивший пять лет назад старший Зильбер являлся тем самым душителем Сфинксом, которого десятилетия безуспешно искали несколько следственных групп и сотни оперативных сотрудников, можно было считать доказанным фактом, как и то, что он принадлежал к целой династии серийных убийц, придерживающихся определенного образа действия и ритуалов. Также было совершенно точно известно, что он выбирал в качестве жертв юных девушек, имеющих чрезвычайно специфические мутации генного кода. Далее начинались гипотезы и догадки, ни одна из которых не отвечала толком на главный вопрос: кто убивает сейчас? После разговора с Машенькой какое-то время казалось, что на роль убийцы наилучшим образом подходит ее старший брат, но ведь он не покидает Усадьбу Сфинкса, где живет вместе с отцом? Или все-таки наведывается оттуда в город? Продолжатель он или подражатель? Дело в какой-то сумрачной тайне, что передается из поколения в поколение рода Зильберов, или просто в корыстных мотивах, связанных с наследованием, как предположил Адахамжон? Ответ на вопрос мог бы дать детский локон несчастной Александры Белопольской, но он исчез при весьма подозрительных обстоятельствах, которые вызывали новые и очень неприятные вопросы…

Вдруг что-то отвлекло от раздумий: Алина сначала не могла сообразить, что именно заставило ее как будто бы резко очнуться, но через мгновение поняла: к звуку шагов добавилось какое-то странное эхо. Она подумала, что это туман так странно искажает и словно удваивает звучание, и остановилась. Стало тихо, только мглистый холодный пар клубился вокруг. Алина снова побежала; эхо мгновенно откликнулось: теперь оно слышалось сзади и приближалось. Она резко остановилась и на этот раз услышала, как за спиной отчетливо прозвучали шаги, раз и два. Это было не эхо: кто-то бежал за ней следом, примеряясь к темпу и ритму, но сейчас просто не успел вовремя остановиться.

Алина почувствовала, как холодные пальцы тумана пробрались сквозь тонкие ткани одежды и стиснули сердце. Она обернулась: непроницаемая волглая пелена скрывала все далее пяти-шести метров, но там, за белесой завесой, кто-то стоял, выжидая. Алина, чувствуя, как колотится в висках пульс и шумит кровь, побежала вперед; невидимый преследователь тут же пустился следом. Она прибавила скорость; шаги не отставали. Встревоженный туман свивался клубами и как будто тоже старался догнать ее и схватить причудливо изогнутыми, полупрозрачными щупальцами. Мгла скрыла ориентиры; Алина бежала, наугад петляя по казавшимся знакомым дорожкам, пока не почувствовала вдруг, как стискивающий грудь испуг уступает место злости. Она снова остановилась, а потом развернулась и рванула обратно с такой скоростью, что гравий брызнул из-под подошв. Шаги в тумане мгновенно отозвались торопливым топотом. Роли внезапно сменились: теперь преследователь пустился наутек, а Алина, словно валькирия, неслась за ним следом. Она понятия не имела, за кем гонится, и не представляла, что будет делать, если настигнет, но разгорающаяся внутри ярость, словно огонь в каком-то адском паровом котле, гнала ее вперед все быстрей и быстрее. Дыхание сбилось сначала на два шага на вдох и выдох, потом участилось еще, а когда Алина в конце концов вынеслась к переходу через проспект, она уже хватала холодный и влажный воздух широко раскрытым ртом.

Сердце бешено колотилось. Светофоры светили зеленым и красным. На пустых тротуарах и переходах никого не было видно, и только ранние автомобили уже наполняли собой перекресток.

* * *

Адахамжон, вопреки обыкновению, явился в офис с утра, внезапно, не предупредив о визите ни сообщением, ни звонком. К счастью, никого из посетителей не было. Алина в своем кабинете писала рецензию на экспертизу о телесных повреждениях легкой степени тяжести; дверь была открыта, и она слышала, как Зоя внизу в который раз ругается по телефону с агентством, вот уже несколько месяцев изготавливающим вывеску на дверь офиса.

– Три недели назад вы обещали мне сделать все в ближайшее время! В связи с этим интересуюсь: ближайшее время наступило или еще нет? Теперь когда ждать, в кратчайшие сроки? Это не запуск ракеты на МКС, это дверная табличка! Что значит «вопрос в работе»?!

Алина услышала, как Зоя в сердцах швырнула телефон на стол и крикнула:

– Чертовы зумеры!

В этот момент мелодично запел звонок у входной двери. На часах было одиннадцать.

Адахамжон выглядел растерянным и каким-то немного растрепанным, словно бы его спозаранку подняли и заставили впопыхах одеваться. Он засуетился в прихожей, промахнулся мимо вешалки и чуть не уронил на пол тренч, подхватил его в последний момент, но тут же выронил свой портфель. Наконец он кое-как собрался, прошел в переговорную, уселся за стол, несколькими нервными рывками