Лесли Вульф
Похититель жизней
Благодарность
Глубочайшую признательность я выражаю моему другу и светочу в мире юриспруденции — Марку Фрейбергу из Нью-Йорка. Он обладает талантом обучить, сформулировать стратегию и предложить решение самых затейливых проблем, какие только может придумать автор детектива. Я не могу представить себе более умного и искушенного юриста, будь это сфера гражданского права или уголовного, бизнеса или недвижимости. Некоторые говорят, что он лучший в Нью-Йорке. Я думаю, что он просто лучший — и точка.
1
Ночной кошмар
Она вздрогнула и проснулась. Сердце бешено билось от воспоминаний: прикосновения чужих рук в перчатках казались абсолютно реальными. Она все еще будто чувствовала кожей холодные латексные щупальца, касающиеся ее, раздевающие, манипулирующие ее телом, рождающие волны дрожи и отвращения где-то в позвоночнике. Она вспомнила это ощущение, парализующее настолько, что невозможно даже крикнуть. Вспомнила маску, за которой монстр скрывал свое лицо. Он сверлил ее безжалостным и ненавидящим взглядом, тихо посмеиваясь, но лишь она одна слышала эти резкие булькающие звуки.
Она потерла лоб холодными дрожащими пальцами и заставила себя сделать несколько длинных глубоких вдохов и выдохов, отгоняя отвратительные ощущения. Это просто ночной кошмар… Она лежит в собственной кровати, одета в любимую шелковую пижамку и слышит, как ее мать шумно собирается на работу. Все как обычно.
Просто страшное сновидение. Вероятно, самое жуткое в ее жизни. Оно еще долго не изгладится из памяти — но тем не менее это лишь сновидение. Она посмотрела на фотографию Пата в рамке на ночном столике, пригляделась к его нежной улыбке и вспомнила то чувство безопасности, которое испытывала, когда он обхватывал ее талию своими мускулистыми руками.
Ну вот ей и стало лучше.
Она поднялась и, не обращая внимания на слабость в коленях, заставила себя выйти из спальни и направилась в кухню. Горло саднило от жажды, будто она не пила со времен Потопа. Наполнив стакан водой из крана, она осушила его жадными глотками.
— Доброе утро, дорогая, — мама погладила ее по щеке теплой ладонью. — Как ты себя чувствуешь?
Девушка непонимающе нахмурилась.
Мать отвлеклась от утренних сборов, окинула дочь оценивающим взглядом и с легкой улыбкой пояснила:
— Тебя лихорадило вечером, и давление опустилось ниже нормального.
— Ах вот ты о чем… — ответила она, все еще хмурясь и понимая, что совершенно ничего не помнит о минувшей ночи.
— Кристина, мы это уже обсуждали, — сказала мама менторским врачебным тоном, который приберегала для самых нерадивых пациентов. — Ты почти ничего не ешь, а эти фотосессии выкачивают из тебя энергию. Тебе необходимо поберечь себя. Ты же сгоришь на работе. С твоей драгоценной модой ничего не случится, если ты хоть иногда будешь брать выходной.
Этот спор длился годами. Мать желала ей добра, но не понимала, как краток век фотомодели, как досадно пропускать хоть один день. Ей двадцать шесть лет, ее карьера близится к закату. Совсем скоро агентства начнут отвечать стандартными отписками вроде: «После тщательного отбора, и т.д., и т.п., мы решили осуществить наш проект с другим кандидатом, лучше подходящим для наших целей в настоящий момент». Нужен перевод? «Да ты уже старушка, дорогая! Мы подобрали красотку помоложе. А ты лучше подыщи себе другое занятие».
Но ее час еще не пробил. Пока она одна из самых востребованных моделей, ее зовут на съемки по всему земному шару, одевают в лучшие дизайнерские шмотки, которые она увозит с собой после того, как прогуляется в них по подиуму среди непрекращающихся вспышек фотоаппаратов. Лихорадит ее или нет, но она намерена придерживаться обычного жесткого расписания. Машина должна заехать за ней в девять, а она еще не готова.
Кристина сосредоточилась на этом и попыталась успокоить маму. Одарив ее лучезарной улыбкой, она махнула рукой:
— Со мной все хорошо, мам, не волнуйся. Если хочешь, я сдам анализ крови, но только не сегодня. Есть еще кофе?
Мама указала рукой на кофемашину:
— Купила тебе ванильный, как ты любишь.
— И с фундуком?
— И с фундуком тоже, солнышко. — Она поцеловала дочь в щеку и направилась к выходу, поигрывая ключами от машины. — Приятного полета! И найди время для отдыха.
— Постараюсь! — ответила Кристина опустевшему дому, который вдруг стал холодным, гулким и пугающим, как ее ночной кошмар.
Поеживаясь, она бросила жалобный взгляд на кофемашину. Она вдруг поняла, что на часах уже без пятнадцати девять, значит, ей даже накраситься и одеться толком некогда. Кристина заставила себя поторопиться, но все равно двигалась будто в замедленной съемке. Воздух казался плотным, как вода в пруду, и это очень мешало.
Кристина вошла в ванную, включила гримерные лампы и критическим взглядом осмотрела отражение в зеркале. Темные круги под глазами требуют консилера, бледный цвет кожи кричит о большем количестве румян, чем обычно, да и основу надо нанести потемнее. Впалые испуганные глаза нужно обрамить тенями, чтобы вернуть им цвет.
Она включила душ и начала расстегивать пижаму, продолжая приглядываться к своему лицу, но пальцы, выполняя привычную операцию, запнулись обо что-то. Кристина поглядела в зеркало на пижаму, затаив дыхание. Куртка была застегнута неправильно: самая нижняя пуговица — на вторую снизу петельку. Обычное дело.
Тогда отчего кровь застыла у нее в жилах, когда она увидела неровный подол пижамы?
Голова вновь закружилась. Кристина с тихим стоном отступила от зеркала. Ее захлестнула свежая волна воспоминаний.
Холодные руки в латексных перчатках раздевают ее, управляют ее телом. Злой пронизывающий взгляд из-под маски и резкий ужасающий смех, жутковатое хихиканье, вроде бы смутно знакомое. Звук фотовспышки, снова и снова, в привычном ритме фотосессии. Ее собственная кожа, покрывающаяся мурашками, когда эти чужие руки проникают в нее. Те же руки, одевающие ее, задерживаясь на груди.
Обняв себя, Кристина в ужасе сделала несколько шагов назад и уперлась спиной в стену. Она была не в состоянии оторвать взгляд от отражающегося в зеркале неровного ряда пуговиц.
— Господи, нет… — простонала она, и слезы покатились двумя дорожками по ее щекам. — Пожалуйста… Этого не может быть на
